Никколо Каппони - Макиавелли

Родственники осужденных воспользовались своим законным правом и апеллировали к Большому Совету, тем самым поставив правительство в неловкое положение. Синьория раскололась: одни считали, что нужно соблюдать закон, другие утверждали, что с учетом той угрозы, какую эти люди представляют для республики, в праве на помилование им следует отказать. В конце концов, победили радикально настроенные «плаксы» под предводительством Франческо Валори (имевшего с дель Неро личные счеты), которые пригрозили членам Синьории физической расправой. Большая часть правительства проголосовала за смертную казнь, и той же ночью пятерых обезглавили.

Позже отец Франческо Гвиччардини, в то время входивший в состав Синьории, вспоминал, что отказ предоставить подсудимым законные права подорвал репутацию города. Однако Макиавелли утверждал, что наибольший моральный ущерб понес Савонарола, потому что многие верили, что именно монах решительно настоял на казни, тем самым нарушив закон об апелляции, который сам же помогал утвердить. Вопрос о том, насколько сильно было влияние Савонаролы, до сих пор остается спорным, но все же ответственность за «судебное убийство» заговорщиков многие склонны возлагать на него. Как бы то ни было, последователи монаха показали полную неспособность подняться над ограниченным фанатизмом, и, как позднее напишет об этом Макиавелли, «на город, преисполненный духом мщения, словно упала черная тень». Худшего начала новой эры свободы и справедливости быть не могло.

Савонароле не суждено было долго продержаться у власти. Его нападки на папу Александра VI якобы привели к тому, что его отлучили от церкви и запретили проповедовать. Сам монах считал подобные меры безосновательными, но под давлением правительства согласился больше не читать проповедей. Меньше всего его пророчествам верили те, кого теперь все чаще раздражало самодовольство его сторонников. Немало молодежи из хороших семей открыто бросили вызов Савонароле, объединившись в группу под названием Compagnacci, то есть «дружки». Они не только вели распутный образ жизни, но и стали возмутителями спокойствия, в частности срывали религиозные процессии. Вовсе не протестуя против религии, «дружки» все же проявляли характерную для флорентийцев дерзость, примером которой был и Макиавелли. Но что гораздо важнее, безнаказанность, которой они пользовались, свидетельствовала о новом повороте в городской политике, причем настолько важном, что даже ярый сторонник монаха Паоло Антонио Содерини (следуя давней флорентийской традиции загодя готовить пути к отступлению) заставил своего сына Томмазо вступить в ряды «дружков», «чтобы он был с ними в ладу, если дела пойдут плохо». Впоследствии окажется, что Содерини обладал необычайным даром предвидения.

В 1498 году, нарушив все запреты, Савонарола проповедовал в течение последних двух недель Великого поста, чем вызвал презрение Макиавелли. И не он один осуждал монаха. Некоторые даже называли Савонаролу тираном, но были и такие, кто выжидал удобного случая, чтобы его низвергнуть. Крах Савонаролы, как ни парадоксально, совпал бы с его триумфом. Поскольку сам он и его последователи утверждали, что проповедующий истину может пройти сквозь пламя и благодатью Божьей остаться невредимым, один монах-францисканец из монастыря Санта-Кроче, враг Савонаролы, бросил им вызов, предложив пройти испытание огнем. В назначенный день францисканцы и доминиканцы собрались на нынешней площади Синьории, однако прибывшие из Санта-Кроче тут же затеяли спор о том, что должно быть надето на испытуемых, причем некоторые заявляли, что сторонники Савонаролы специально надели сутаны, чтобы скрыть признаки «разного рода колдовства». Затем, увидев, что доминиканцы собираются войти в огонь с гостией [13] Гостия — лепешка из пресного пшеничного теста; используется католиками и лютеранами во время таинства евхаристии. (Примеч. перев.) в руках, францисканцы отказались участвовать, заявив, что сжигание благословенного Тела Христова равносильно святотатству. Савонарола спешно объявил с амвона о своей победе, но этот случай отвратил от него многих сторонников и ободрил врагов. Вечером 8 апреля толпа, ведомая «дружками», пошла на штурм монастыря Сан-Марко, и в разгоревшейся схватке Савонарола и двое его других монахов были схвачены стражей Синьории, посланной для наведения порядка. В ту же ночь на глазах Франческо Валори враги обыскали его дом и убили жену, а затем зарубили его самого. Паоло Антонио Содерини сумел избежать подобной участи благодаря связям своего сына с «дружками», вновь доказав, что главное достоинство храбрости — благоразумие.

В последующие дни Большой Совет снял с правительственных постов всех «плакс», заменив их «бешеными», а затем созвал комитет из двадцати горожан, которым предстояло судить Савонаролу и его сторонников. Монахов пытали, не считаясь с их духовным саном, чтобы выбить признание в истинных или мнимых преступлениях, потому что папа Александр VI потребовал от Флоренции прислать Савонаролу в Рим для суда. Опасаясь, что установленная каноном процедура позволит Савонароле вырваться на свободу, его враги отказались исполнить требование понтифика. Впоследствии компромисс был найден: монахи предстали перед судом в присутствии двух специально присланных папских делегатов. Вечером 23 мая суд спешно вынес смертный приговор, и на следующий день осужденных повесили, а тела сожгли. «Хвала Господу, теперь можно предаться содомии!» — ликующе прокричал после казни один из «бешеных» у входа во дворец правительства. И в очередной раз подтвердилось, невзирая на все попытки утверждать обратное, что основы Флорентийской республики были скреплены противоречиями и разногласиями.

Франческо Гвиччардини позже отдал должное достоинствам Савонаролы, однако цинично заметил, что, будь монах хорошим человеком, его следовало бы считать великим пророком, ибо в противном случае он велик вдвойне, потому как сумел одурачить всех и ни разу не попасться. Сам Макиавелли, несмотря на критику Савонаролы, высказанную в письме Бекки, позднее отмечал, что «такой человек заслуживает почтения», хотя, по его мнению, монах заблуждался в своих пророческих видениях. Действительно, этот «честолюбивый и набожный» человек погубил самого себя и едва ли не всю Флоренцию. Кроме того, Никколо считал монаха «лукавым», но не лицемером, в отличие от «брата Альберто» (предложившего Александру VI вызвать Савонаролу в Рим, а затем бросить в тюрьму) или коварного, льстивого подлеца Фра Тимотео из «Мандрагоры», о котором один из героев пьесы говорит: «Печально, когда те, кому надлежит быть примером, поступают так». Любопытно, что фразу, которая больше всего напоминает известное изречение «Цель оправдывает средства», можно обнаружить в одной из реплик Фра Тимотео: «В любых делах важней всего итог». Учитывая негативный портрет Тимотео, можно поставить под сомнение расхожее мнение о том, что Макиавелли рассматривал политику вне всякой связи с моралью.