Лариса Черкашина - Наталия Гончарова

Право, Россия не изменилась.

На Дворцовую набережную в дом «господина Гвардии полковника и кавалера» Силы Андреевича Баташова Пушкин перебирается один:

«Наташа, мой Ангел, знаешь ли что я беру этаж, занимаемый теперь Вяземскими».

Прежний владелец квартиры князь Петр Вяземский с семейством отправился в Италию: в надежде, что теплый климат Средиземноморья, как заверяли медицинские светила, излечит его дочь, больную княжну Полину.

«С князем Вяземским я уже условился. Беру его квартиру. К 10 августу припасу ему 2500 рублей — и велю перетаскивать пожитки; а сам поскачу к тебе», — пишет Пушкин своей Наташе в Полотняный Завод.

И вновь его письмо жене:

«Я взял квартиру Вяземских. Надо будет мне переехать, перетащить мебель и книги…»

Квартира стоила недешево: шесть тысяч рублей ассигнациями в год. Но делать нечего: семья стремительно разрасталась — летом 1834-го Наталия Николаевна решила взять старших сестер Екатерину и Александру, изнывающих от одиночества и скуки в Полотняном Заводе, к себе, в Петербург.

Добрая Наташа вполне представляла всю тоску и безрадостность их деревенской жизни, да и сестры умоляли вызволить их из домашнего «заточения». Пушкин неодобрительно отнесся к решению жены:

«Но обеих ли ты сестер к себе берешь? эй, женка! смотри… Мое мнение: семья должна быть одна под одной кровлей: муж, жена, дети покамест малы; родители, когда уже престарелы. А то хлопот не наберешься, и семейственного спокойствия не будет».

Беспокойство поэта оправдалось. Вольно или невольно беду в дом принесла старшая из сестер, Екатерина, став женой будущего убийцы поэта кавалергарда Жоржа Дантеса-Геккерна. Та самая, что восторженно писала брату Дмитрию о счастье, которое она впервые испытала, живя в семействе Пушкиных.

Писала брату и Александра. Ей было тепло в доме Пушкина, впервые о ней искренне заботились, ее любили и жалели:

«…Я не могу не быть благодарной за то, как за мной ухаживали сестры, и за заботы Пушкина. Мне, право, было совестно, я даже плакала от счастья, видя такое участие ко мне, я тем более оценила его, что не привыкла к этому дома».

Прежде Пушкин предупреждал жену:

«Если ты в самом деле вздумала сестер своих сюда привезти, то у Оливье оставаться нам невозможно; места нет».

Вопрос о найме роскошной квартиры в бельэтаже (позже Пушкины снимут другую квартиру, подешевле, на третьем этаже,) был решен, и поэт тотчас сообщает свой новый адрес Нащокину: «Пиши мне, если можешь, почаще: на Дворцовой набережной в дом Баташова у Прачешного моста (где жил Вяземский)…»

В середине августа 1834-го Пушкин переезжает на Дворцовую набережную, и уже на новой квартире получает радостную весть — отпуск в Нижегородскую и Калужскую губернии сроком на три месяца ему всемилостивейше разрешен.

Из Петербурга Пушкин выехал 17 августа: путь его лежал в Москву и далее в Полотняный Завод. В гончаровском имении Пушкин прожил с семьей две недели, затем, забрав жену, детей и своячениц, уехал в Москву. Там пути их разошлись: поэт отправился в Болдино, а Наталия Николаевна с детьми и сестрами — в Петербург, на новую квартиру, где предстояло им прожить почти два года.

…В баташовском доме бывали Петр Плетнев и Василий Жуковский, Владимир Одоевский и Петр Киреевский: кипели жаркие споры, рождались новые замыслы и литературные проекты. Здесь черновые наброски поэта чудодейственным образом превращались в рукописи «ИсторииПетра», «Египетскихночей», «Сцен из рыцарских времен», «Капитанской дочки»…

В мае 1835 года Наталия Николаевна вновь разрешилась от бремени: комнаты в доме на Дворцовой набережной огласились младенческим криком. На свет появился сын Григорий.

Сюда же было доставлено ей и письмо мужа, отосланного им в сентябре из Тригорского: «Здорова ли ты, душа моя? и что мои ребятишки? Что дом наш, и как ты им управляешь?»

Беспокоился Пушкин не напрасно, жена сообщала ему о домашних неприятностях: «Пожар твой произошел, вероятно, от оплошности твоих фрейлин, которым без меня житьё! слава Богу, что дело ограничилось занавесками».

В дом «у Прачечного моста на набережной» адресовано и самое последнее письмо Пушкина к жене из Москвы в мае 1836 года…

Захожу в подъезд. Двери бывшей пушкинской квартиры распахнуты — полным ходом идет евроремонт. Прошу у рабочих разрешения войти, рассказываю, кто жил здесь в позапрошлом веке… Слушают, кто-то вспоминает, что когда срывали старые обои, под ними обнаружили газеты с «новостями» из девятнадцатого столетия! Имени нынешнего владельца престижных апартаментов рабочие не знают, да и вряд ли оно войдет в историю…

В квартире все перестроено, единственное, что осталось неизменным — великолепный вид с балкона на Неву и Петропавловскую крепость. Жаль, что пушкинская квартира не обрела законного права — стать полнокровным музеем поэта, его семьи. А ведь она того вполне заслуживает.

…Прежний владелец дома на Дворцовой набережной Сила Андреевич Баташов похоронен на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры, неподалеку от места, где обрела вечный покой Наталия Николаевна.

По соседству с домом Баташова (нынешний адрес: набережная Кутузова, 32) расположился еще один исторический особняк. На голубом фасаде — внушительных размеров старинная мраморная доска:

«В этомъ доме жилъ фельдмаршалъ Русской Армии Михаил Илларюновичъ Кутузовъ перед отправлением его в Армию действовавшую во время Отечественной войны противъ войскъ Наполеона».

Еще одно необычное сближение: как тут не вспомнить, что осенью 1812 года Кутузов останавливался в Полотняном Заводе, в гончаровском дворце, где была ставка главнокомандующего, и откуда направлялись боевые предписания полкам и дивизиям русской армии!

Знал ли поэт о былом славном соседстве? Свидетельств тому нет. Но память великого полководца и Пушкин, и Наталия Николаевна чтили свято.

…Летом Пушкины сняли дачу на Каменном острове.

Дачи на Островах — Каменном, Елагином, Крестовском, где проводила душные летние месяцы петербургская знать, слыли дорогими. Особо славились своей роскошью дачи-дворцы Белосельских, Строгановых, Нарышкиных: вкруг них были разбиты парки в романтическом стиле, с гротами, беседками, фонтанами и водопадами, перекинутыми мостками.

На старинной акварели Каменный остров предстает во всей своей поэтической красе, — когда-то среди особняков, утопавших в зелени и выстроившихся вдоль берега Большой Невки, красовалась и дача Доливо-Добровольских.

«Мода или петербургский обычай повелевают каждому, кто только находится вне нищеты, жить летом на даче, чтобы по утрам и вечерам наслаждаться сыростью и болотными испарениями», — осмеивала тогдашние нравы «Северная пчела».