Олег Смыслов - Генерал Маргелов

К слову, речь в этой статье шла о большом осеннем учении советских Вооружённых Сил под названием «Днепр».

Эти крупнейшие общевойсковые учения «Днепр» проходили с 24 сентября по 3 октября на территории Украинской ССР. На учения были привлечены войска трёх военных округов, а также 76-я и 103-я гвардейские воздушно-десантные дивизии и вся военно-транспортная авиация ВВС СССР.

Василий Филиппович, посещая свои полки в ходе подготовительных мероприятий, обращаясь к офицерам любил повторять:

— Не посрамите меня, зрителей на сей раз будет столько… Да ещё каких!

Просто учения такого масштаба проводились после войны впервые. А насчёт зрителей генерал Маргелов не шутил. Например, с трибун на десантирование десантной дивизии очень внимательно наблюдало всё Политбюро во главе с генсеком Л. И. Брежневым, министры обороны стран Варшавского договора, дипломаты и военные атташе.

В общем, всё как положено…

И вот перед самым началом учений Министр обороны маршал A.A. Гречко с начальником Генштаба маршалом М. В. Захаровым заслушивает всех командующих и начальников служб. Штаб же руководства находился в 150 километрах от Чернигова. Естественно, не избежал доклада и командующий ВДВ. Но предстоящий полёт на «вертушке» испортила погода. Аэродром, на который он должен был приземлиться, заволок густой туман. Но, несмотря на некоторую нервозность, несмотря на запрет всех полётов, вертолёт с командующим ВДВ на борту вылетел! Для мирного времени это был неоправданный риск.

Первым взорвался дважды Герой Советского Союза генерал-лейтенант авиации П. А. Таран:

— Я отдам пилота под суд! Разжалую его!

Но машина, вынырнув из тумана, благополучно совершила посадку.

В. Ф. Маргелов первым обратился к авиационному начальнику:

— Уважаемый Павел Алексеевич, приношу вам и всему лётному начальству самые искренние извинения за причинённое беспокойство. Поймите моё положение: я не мог не прибыть, не выполнить приказ. А командир вертолёта очень толковый офицер, он заслуживает всяческой похвалы. И вылетел он лишь после того, как я подписал ему письменное распоряжение. Прошу вас ни в коем случае не наказывать — он поступил, как на войне…

«При описании событий, происходивших на обширных приднестровских просторах 28 сентября 1967 года, их очевидцы неизменно употребляли слово «впервые». Впервые в рюкзаках десантника лежал не примитивный сухой паёк — сухари да каша, а полноценный набор продуктов: мясные консервы, сгущённое молоко, галеты, пакетики с растворимым чаем, сухой спирт для быстрого приготовления пищи. Питание гвардейцев постоянно было предметом особой заботы командующего. Величайшим грехом тыловиков считал он любую задержку продовольствия или необеспечение солдат и офицеров горячей пищей в полевых условиях.

Впервые в практике десантирования боевых грузов и техники наряду с многокупольными парашютными системами применялись парашютно-реактивные системы. Стремительное снижение платформы на одном стабилизирующем куполе, несколько метров до земли — и мощная реактивная струя, сбивая скорость снижения до минимальной, плавно опускает груз. Срабатывают автоотцепки куполов, и боевая техника после нескольких несложных операций готова к действиям.

Впервые два полнокровных воздушно-десантных соединения находились в воздухе на военно-транспортных самолётах АН-12, доказавших свою практичность и безотказность. Впервые авиация, сопровождающая и прикрывающая такую мощную группировку, действовала на всём протяжении полёта десанта, подавляя наземные средства ПВО «противника», обеспечивала его безопасность и «расчищала» место для приземления. Минуты обработки истребителями-штурмовиками площадки приземления были впечатляющими. Но вот грохот разрывов стих, тройки самолётов переключились на барражирующий полёт, а в воздухе показалась армада транспортных самолётов. И по сей день кадры, снятые кинематографистами на учениях «Днепр», даже у видавших виды десантников вызывают невольный восторг и гордость. Гвардейцы не подвели Маргелова», — напишет в своей книге о Василии Филипповиче Б. Костин.

«Доктрина Маргелова» торжествовала и сработала на «отлично»: при такой массовой выброске и высадке — ни единой человеческой жертвы! Оценки Маргеловым собственных заслуг были чрезвычайно скромны. Командующий, подводя итог действиям десантников, в одном из интервью сказал:

«Руководители Коммунистической партии и Советского правительства сердечно поздравили воинов-десантников с отличным выполнением задачи… А она, к слову, была аналогичной той, которую получили 3-я и 5-я воздушно-десантные бригады в 1943 году. Но как не похожи эти два десанта по техническому оснащению! Словно между ними пролегли не двадцать четыре года, а целая эпоха».

«Что такое командир? — любил говорить генерал Маргелов. — Это — шея и жо… Что такое начштаба? Это — голова и сердце. Шея вертится, куда скажет голова, а по жо… всегда первого бьют командира».

Дело в том, что Маргелов от природы был командиром и от природы же категорически не хотел быть начальником штаба. Но это не значит, что он штаб недооценивал или как-то принижал. Его роль он понимал прекрасно. И именно в этой его грубовато-шутливой поговорке было заложено определённое зерно.

«…Когда штаб докладывал командующему расчёт времени на подготовку к операции, важнейшим элементом он считал заботу о том, чтобы дивизии и полки имели достаточное время на подготовку к десантированию, — вспоминает генерал П. Ф. Павленко, долгие годы являющийся начальником штаба ВДВ. — Посоветовавшись в штабе, мы предложили командующему иную, отличную от академической методику расчёта времени, а именно — начинать с готовности войск к выполнению задачи и идти «назад», оставляя для командиров и штабов самый минимум на принятие решений и постановку задачи. Командующий внимательно разобрался и одобрил. С тех пор такой метод расчёта практикуется во всех частях и вполне себя оправдывает.

Хочу отметить, что Василий Филиппович никогда не осуждал за промашки свой штаб перед Генштабом, наоборот, он всегда защищал нас…»

И немаловажное «ещё»: «за многолетнюю практику не было случая, чтобы командующий отнёсся к документу свысока, пренебрежительно или как поступали некоторые командующие, порвал или отбросил его. У Маргелова было какое-то благоговейное отношение к исполненному плану, графику, приказу или даже телеграмме. И если он с чем-то не соглашался, делал на полях помету простым карандашом…»

И ещё: «На «остепенённых» офицеров и генералов командование всегда смотрело косо, — пишет Б. Костин. — Но командующий ВДВ не особенно этим и гордился. «Знаешь что, — вежливо прерывал В. Ф. Маргелов теоретизировавших докладчиков, — я в теории не силён, ты разъясни мне просто, по-солдатски, как это сделать практически». В этом высказывании сокрыт глубокий смысл. Маргелов не терпел заумных, оторванных от реалий жизни речей, туманных, неконкретных докладов. В этом духе он и воспитывал офицеров штаба ВДВ. Но представлять их некими «штабными крысами» и сидельцами в уютных кабинетах было бы совершенно неверно. Кроме плановых выездов в соединения и части на итоговые проверки боевой и политической подготовки, контроль и помощь постоянно осуществлялись и в повседневной учёбе. Василий Филиппович презирал тех, кто, словно в игре в испорченный телефон, доверял слухам, домыслам, а не увиденному собственными глазами. Такие офицеры в штабе долго не задерживались. Генеральная мысль командующего была такова — части и соединения ВДВ не должны замыкаться в себе. Всё новое, совершенное должно становиться достоянием всех войск. И в этом деле штабу отводилась главенствующая роль. […]