Александр Боханов - Мария Федоровна

Мария Федоровна, в совершенстве владея мастерством светской беседы, была великолепна и даже, как заметила позже сестра Александра, говорила по-английски «почти как англичанка». Цесаревич и Цесаревна уехали, полные впечатлений и эмоций. Оба чрезвычайно сочувствовали Алике, которой, как они теперь точно знали, было так нелегко. Она страдала от притеснений Виктории. Но в несравненно большей степени досаждал Берти, не проявлявший необходимого внимания и порой попадавший в неловкие ситуации.

Пройдет восемнадцать лет, и в июне 1891 года, комментируя судебное разбирательство в Лондоне дела о нелегальном игорном притоне, дела, в котором одним из фигурантов окажется герцог Уэльский, Император Александр III напишет Императрице:

«Какой скандал этот процесс в Лондоне из-за карточной игры в бакара и, с позволения сказать, этот глупый Берти, который тоже замешан в этой грязи! К чему он сунулся в суд, оставался бы в стороне, подумал ли он, как приятно должно быть бедной Аliх и детям, что отец их, Наследник Престола, и замешан в эту мерзость! Подробности процесса возмутительны. Нет, слава Богу, подобные истории могут быть только в Англии, чтобы замешаны были Наследник и высшее общество Лондона! Бедная Аliх, через что она только не проходит, благодаря ее безмозглому и развращенному мужу! Ей-Богу, противно!»

Царь был прав: подобных дел с участием членов династии в России не было, но здесь хватало других, «своих историй».

Мария Федоровна постоянно вспоминала сестру, думала о ней. В самом начале 1892 года Царица получила известие, что умер ее старший сын Альберт-Виктор, «ее Эдди», которому было всего 28 лет. Этого внука очень любила бабушка, Королева Виктория, мечтавшая, чтобы он и ее другая внучка Алиса Гессенская поженились. Однако дармштадская принцесса в 1889 году наотрез отказалась соединить свою жизнь с Эдди, и его мать немало переживала по этому поводу. Но это теперь уже не имело значения. Смерть все перевернула.

Мария Федоровна по себе знала, какое это несчастье, какая это рана в сердце матери на всю жизнь — похоронить собственного ребенка. И она плакала. Это горе было и ее тоже. Проведя целый вечер у Императрицы, Цесаревич Николай записал в дневнике 2 января 1892 года, что «Мама очень удручена этой кончиной».

В памяти Марии Федоровны навсегда запечатлелась их поездка с Сашей в Англию в 1873 году. Она увезла тогда не только впечатления, не только радостные эмоции, но и груз переживаний. Всю жизнь будет питать антипатию к Английской Королеве Виктории.

Нет, она никогда не позволит себе злословить или на публике критиковать Английского Монарха; она просто навсегда сохранит к ней нелюбовь. Ее, в отличие от мужа, мало занимали нюансы протокольных коллизий, ущемлявших династический престиж. Она не любила ее, как может не любить одна женщина во всем отличающуюся от нее другую женщину. Здесь снисхождения уже не могло быть.

Мария Федоровна встретилась с Викторией еще раз весной 1896 года на юге Франции. Русская Царица приехала на Лазурный Берег проведать своего сына Георгия. Старая Английская Королева отдыхала в Каннах, и визит был необходим. Виктория была слабой, в мрачном расположении духа. Две вдовы поговорили о погоде и расстались.

В январе 1901 года патриарх европейских Монархов и последняя коронованная представительница Ганноверской Династии Королева Виктория умерла. Россия выразила соболезнование, а Императрица Александра Федоровна особенно тяжело переживала смерть своей бабушки, заменившей еще в детстве мать. Из Петербурга в Англию выехала на похороны представительная делегация во главе с братом Царя Наследником Престола Великим князем Михаилом Александровичем.

В день похорон, в далекой от Виндзора столице Российской Империи случилось неожиданное. Вдовствующая Императрица Мария Федоровна, с осени 1894 года не снимавшая траур по своему мужу, именно в этот день траур сняла и приехала впервые за много лет в Мариинский театр, чтобы насладиться оперой Э. Ф. Направника «Дубровский». Что заставило ее это сделать? Может быть, радость от сознания того, что ее любимая Алике отныне освободилась из гнетущего плена?

Мария Федоровна приедет в следующий раз в Англию лишь через тридцать четыре года, когда Английским Королем под именем Эдуарда VII будет Берти, а Королевой — ее сестра Александра.

Александр III был искренне счастлив в браке. Счастлив со дня свадьбы и до последнего земного мига. Будучи цельной и откровенной натурой, он никогда бы не смог хоть на минуту забыть о святых узах брака и позволить даже мимолетный флирт или невинную салонную интрижку за спиной своей милой и единственной. Большой и сильный, наделенный огромными правами, Император опирался в жизни на веру в Бога, на любовь к России, на любовь к Минни и на любовь Минни.

Маленькая, хрупкая, жизнелюбивая, она стала для него всем, она сделалась воздухом, которым дышал. Без нее было невыразимо тоскливо, одиноко и душа «пребывала в тоске». Даже разлука на несколько дней угнетала. После отъезда жены и детей летом 1872 года в Копенгаген записал в дневнике: «Грустно было войти в пустой дом, так еще недавно оживленный, а теперь все завешено, скучно и пусто. Ох, как тяжело оставаться семейному человеку одному и как везде скучно бывает».

Их расставания редко продолжались более трех-четырех недель. Лишь один раз случилась долговременная разлука. В 1877 году Цесаревич Александр Александрович отбыл на русско-турецкую войну. Там он командовал военным отрядом, участвовал в сражениях. В Петербург вернулся в начале февраля 1878 года, где и встретился наконец со своей семьей, дорогой Минни после почти восьмимесячной разлуки. Тогда он был еще молод, а в молодости все переносится легче.

С годами же расставания делались нестерпимыми. Даже когда не видел жены, работая часами у себя в кабинете, или присутствовал на различных мероприятиях, то и тогда сердце согревала мысль, что вот только освободится и сразу же пойдет к Минни. Если она была рядом, то ему было хорошо и спокойно. Но как только она уезжала (к родственникам в Европу или к сыну в Абастуман), то становилось несказанно пусто и тоскливо. У него не было друзей (а у какого правителя они были?). Он в ранние годы переживал по этому поводу, но потом успокоился и начал воспринимать обделенность дружбой как должное, как неизбежную плату за свое происхождение и положение.

Чем дальше, тем реже у Императора Александра III появлялось желание общаться в своем доме с чужими. Сам преданный и верный, он ценил преданность и верность других, но кроме самых близких, ни у кого не находил таких качеств. Поэтому так любил собак, и когда они умирали, то переживал искренне.