Елена Сегал - Софья Перовская

Правительство, которое знает о деятельности «Народной воли» в основном со слов Гольденберга, имеет о ней далёко не полное представление. Террор. Цареубийство. Вот о чем ему больше всего известно, но террор и цареубийство не исчерпывают ни программы партии, ни ее практической деятельности. «Народная воля» занята организацией всех революционных сил. Она ведет пропагандистскую и агитационную работу среди военных, рабочих, студенчества.

Руководители ее уже не верят, что восстание возникнет стихийно, и готовятся совершить переворот путем заговора.

У своей старой, еще симферопольской знакомой, Ольги Евгеньевны Зотовой, Соня встречается с ее братом Николаем Евгеньевичем Сухановым и его товарищем Штромбергом. На Николая Евгеньевича, блестящего морского офицера, Желябов возлагает большие надежды.

— Штромберг человек готовый, — сказал он как-то Вере Николаевне Фигнер, — обрати внимание на Суханова.

Агитировать Суханова против существующего строя не приходится. Он настроен революционно, мечтает о баррикадах. Ему понятен открытый бой, но террор отталкивает его.

И Соня не осуждает Николая Евгеньевича. Она помнит, как трудно было Кравчинскому решиться совершить покушение на Мезенцева, как мучительно трудно было ей самой перебороть в себе отвращение к революционному террору. Но теперь Соня считает, что Михайлов прав, когда говорит:

— Против опирающейся на военную силу централизованной власти может бороться только силой централизованная и притом тайная организация.

Вот Морозов — тот против централизации. По его мнению, она только связывает местные силы и сдерживает инициативу героев.

Военные принимали участие в революционной деятельности и во времена кружка чайковцев. Кравчинский, Рогачев, Шишко, Кропоткин и многие другие были военными. Но тогда, становясь революционерами, они уходили в отставку. Теперь же от них требовалось, чтобы они помогали партии, оставаясь на военной службе. Народовольцы ждут от них не только пропаганды, но, в случае требования Исполнительного Комитета, и вооруженного выступления или чисто военного переворота.

— Вы на свoeм посту сможете принести большую пользу, — сказал Желябов полковнику Ашенбреннеру.

«Народная воля» не просто вербует новых членов партии среди военных и рабочих. Ее цель создать военную и рабочую организации. Права и обязанности военных еще не ясны. Программа для рабочих членов партии только задумана. Характер обеих организаций едва намечен, и многое приходится решать тут же, на ходу.

На рабочих «Народная воля» смотрит уже не только как на пропагандистов и агитаторов для деревни. Она ждет от них сознательного содействия перевороту, сознательного участия в предвыборной борьбе.

Рабочие должны выставлять свои требования учредительному собранию. В случае, если правительство, испугавшись бунта, даст конституцию, рабочие должны отстаивать свои интересы, добиться избрания своих представителей в парламент.

«По основным своим убеждениям мы социалисты и народники, — сказано в программе Исполнительного Комитета. — Мы убеждены, что только на социалистических началах человечество может воплотить в своей жизни свободу, равенство, братство, обеспечить общее материальное благосостояние и полное всестороннее развитие личности, а стало быть, и прогресс. Мы убеждены, что только «Народная воля» может санкционировать общественные формы, что развитие народа прочно только тогда, когда каждая идея, имеющая воплотиться в жизнь, проходит предварительно через сознание и волю народа. Народное благо и народная воля — два наших священнейших и непрерывно связанных принципа».

Рабочим отводится в программе «Народной воли» очень большая роль, но все-таки не главная. Исполнительный Комитет считает себя представителем всего народа, всех работников. Под словом «работник» одинаково подразумевается и крестьянин и рабочий. В «Программе рабочих, членов партии «Народной воли» говорится: «Городским рабочим следует только помнить, что отдельно от крестьянства они всегда будут подавлены правительством, фабрикантами и кулаками, потому что главная народная сила не в них, а в крестьянстве».

Никто в России не предвидел в те годы судьбы только еще нарождавшегося рабочего движения. Но чтобы люди могли увидеть возможности этого движения, чтобы Россия могла прийти к марксизму — найти единственно правильную дорогу к революции, пригодился и опыт первых рабочих союзов и опыт рабочих кружков, основанных чайковцами, «Землей и волей» и «Народной волей».

На то, чтобы как следует поставить «рабочее дело», не хватает ни времени, ни людей. Содержание большого числа конспиративных квартир, изготовление подходящих документов, своевременный выход каждого из номеров «Народной воли», снабжение материалами динамитных мастерских и в обычное время требуют много труда, забот, денег. Теперь же, после провала «паспортного бюро» и типографии, налаживание всего заново требует столько сил, что людям и дышать некогда.

Чтобы пополнить свои ряды, партия принимает новых членов, но новые члены не сразу делаются полноценными работниками.

Соня не раз с тоской вспоминает тех, с кем вместе начинала революционную работу. Где чайковцы Сергей Синегуб, Саша Корнилова, Натансон, Волховской? Где большинство ее товарищей по «Земле и воле»? Не прошло и полугода с тех пор, как создана «Народная воля», а ряды народовольцев уже успели поредеть.

Стоит Соне полюбить новых товарищей, сработаться с ними, как и их поглощает все та же бездна. Давно ли Ширяев, Квятковский, Софья Иванова работали с ней рука об руку? Теперь и они в крепости.

Когда Перовская взялась быть хозяйкой «проклятого домика», ей казалось, что вот-вот цареубийство будет совершено и она возьмется за пропаганду в народе. Уже будучи членом Исполнительного Комитета, она написала в Киев Родионычу, что ждет не дождется того дня, когда сможет вернуться в деревню.

Не одна Соня вынашивала такие планы. О том же самом тогда написал Родионычу Баранников, которого многие считали отъявленным террористом.

Время шло. Неудачи словно преследовали их. Покушение, которое партия готовила сейчас, было наиболее дерзким по замыслу. Соня, как член Исполнительного Комитета, знала о нем во всех подробностях.

Зимний дворец. В кабинете Александра II торжественная тишина. На стенах старинные ятаганы, сабли, пищали, пистолеты, картины в огромных рамах. Не комната, а музей.

Дворцовый столяр Степан Батышков, присев на корточки около кресла, лакирует выгнутую ножку. Он занимается своим делом усердно и с удовольствием: не красит ножку, а ласкает ее кисточкой.

Готово! Батышков собирает инструменты и на цыпочках (не попортить бы сапожищами паркета!) идет к другому креслу.