Алексей Шерстобитов - Ликвидатор. Книга вторая. Пройти через невозможное. Исповедь легендарного киллера

Сегодня, вспоминая тот день и вечер, пытаюсь понять, чего же мне не хватало, что же мне ещё нужно было, что заставило меня скоро «пропасть» почти на три года, кроме требований безопасности? Ответ прост и банален, хотя вряд ли что-то объяснит постороннему: большее.

Сын — мой отпрыск, рождения которого я ждал с нетерпением, мало того — многие решения были приняты ради его спокойной жизни, нормального питания и комфортного существования. Его и, конечно, жены. Он появился на свет сыном офицера, внуком двух полковников и правнуком третьих. Я был уверен, что он продолжит традицию, но сам сделал первый шаг, чтобы этого не случилось. В год поступления в Суворовское училище, он узнал, кто его отец, но очень расстроился не этому, а внезапно оборвавшейся между нами связи. Я написал письмо, где довольно подробно описал, за что и почему меня постигла такая участь-арест. И ребёнок, достойный лучшего и большего, ответил, что считает: если я так поступил когда-то, значит, не было другого выхода. Фамилию он менять не собирается, и его совсем не смущает, что об этом скажут другие, а карьера и будущая жизнь зависит не от указанных в автобиографии родственников, а от личных качеств, стремлений, связей и стечения обстоятельств.

Гены хорошие — спору нет, но в хорошем воспитании заслуга полностью его матери. Всё, что я мог для него сделать, кроме квартиры (которая сама собой разумеется), — это с десяток поездок на охоту и рыбалку, где мы проводили по одной-две недели вместе совершенно одни, как два увлечённых хобби мужика. Чем больше я уделял ему времени, тем меньше хотел расставаться. Он вёл себя так, словно с самого рождения мы всегда были вместе, хотя и называл, и меня, и отчима — отцами. Я не заметил в нём ни одного качества или черты характера, не желаемого родителями в его возрасте, и сын удивительно напоминал меня самого в мою бытность школьником, правда, совсем не увлекался спортом. На редкость разумный мальчик, затем юноша, а сейчас уже мужчина, с трезвыми оценками и нестандартным для сегодняшнего дня мировоззрением, я бы сказал, как и у меня, старомодным — не думающий о своей выгоде и тщеславии, но рассчитывающий только на себя. Я убеждён, Илья никогда не пойдёт по моему пути, по одной простой причине — он никогда не попадёт в те ситуации, которыми изобиловала моя жизнь, он как будто мудрее меня, не только в сравнении с днями начала этого пути, но и, кажется, с сегодняшним днём тоже. Конечно и я, в свою очередь, не позволю ситуации развиться до критической и смогу вовремя ее остановить.

В основу наших отношений была заложена правда, это было оговорено ещё в детстве и очень всё облегчало. Мы не часто общаемся сегодня, по понятным причинам, и нечасто переписываемся, но я чувствую, когда он думает обо мне, и знаю: верит мне беспредельно. Сегодня я могу немногое, от финансовой помощи он отказывается принципиально, считая, что достижение цели только своими усилиями есть настоящая победа, которой можно гордиться и к которой необходимо стремиться. Думаю, что смогу возместить «сэкономленное» на его воспитании его детям — своим внукам, и кто знает, может, и правнукам.

Ныне я помню каждый день, проведённый с ним, от первого до последнего, и очень надеюсь, что тот последний не будет крайним и далеко не самым лучшим из ещё предстоящих.

История отца и ребёнка продолжается и с моей дочерью. Появление на Божий свет твоего чада в конце четвёртого десятка это не то же самое, что стать отцом в 24 года. Рождение девочки для папы — событие очень его меняющее, но и здесь я не смог воплотить все желания и мечты. Ещё долго она останется для меня маленьким порхающим ангелочком, с щебечущим смехом и отдельными забавными словечками, с выписыванием смешных па, со взглядом, в котором я утопал и был абсолютно счастлив, хоть и предчувствовал надвигающуюся беду. До сих пор в памяти остались её глаза ещё полуторагодовалого ребёнка, но с проницательностью взрослой женщины, после беспричинного плача, от которого она успокоилась лишь у меня на руках. Я просто прижал её крепко к себе и, не зная, что делать, долго ходил из угла в угол, пытаясь напевать какой-то мотив в низких тонах и без слов. Со временем всхлипывания превратились в улыбку, пальцы теребили мои волосы, и казалось, что в её взгляде просматривалось большее понимание происходящего внутри меня, чем я мною самим.

Мы стояли у окна 11-го этажа, был вечер, зима, тишина: отец- профессиональный убийца, и дочь, его маленькая девочка, — возможно, воплощение всего хорошего, что во мне осталось. Всё, что я хочу — чтобы моя жизнь не бросила тень на её судьбу, я очень люблю дочь и сделаю всё для её счастья, вплоть до исчезновения из её жизни навсегда, если потребуется.

Просматривая сериал, можно вернуть запись назад, разглядеть более подробно и внимательно происходящее, сделать вывод, возможно, правильный и своевременный, а в жизни происходящее сегодня воспринимается иначе, чем будет воспринято завтра, а через 1од, под спудом происшедшего, вообще по-другому. И в очередной раз принимая решения, конечно, учитываешь прошедшее, но не думаешь о том, что оно когда-то тоже было будущим, которое тоже зависело, в своё время, от делаемого выбора.

Жизнь — не сериал, который можно перематывать, а прожитое мною далеко не однозначно. Мало кому выпало пережить столько сколько мне, и именно «пережить», а не перенести.

О многом можно рассуждать и осуждая, и оправдывая, читая эту рукопись, но точно следующее: это пример жизни человека, на котором возможно понять, а на основе осознанного сделать для себя вывод неустойчивости и размытости грани между плохим и хорошим; не ясности противления зла и добра; отсутствия в мире справедливости, как категории присущей обществу в целом, но все же существующей субъективно, завися от действия каждого человека по отношению к другим; о лжи и правде, постоянно занимающих места друг друга, начиная от самого человека в нем же самом, отталкивающиеся и притягивающиеся самооправданием гордыни; о неправде поселившейся в каждом из нас и вызывающей положительные чувства, особенно когда сам человек начинает в нее верить; и обмане, сквозящем ото всюду, что окружает раба Божьего, кроме очевидного, но почему-то не заметного, где даже правду люди умудряются обратить в выгоду.

Лишь пройдя в след в след, с тем же попутным, боковым или встречным «ветром», там же споткнувшись и там же упав, так же поднявшись и так же претерпевая боль, с такой же помощью или, наоборот, перебарывая невзгоды и одиночество под ударами недругов, в те же дни и с тем же настроением, и в том же возрасте можно обрести право рассуждать и осуждать, правда, не забывая о своём (а имеешь ли ты сам право бросить камень)