Василий Балакин - Фридрих Барбаросса

Фридрих дал еще один повод говорить о себе, с необычайной пышностью отпраздновав свою свадьбу с Беатрикс, очаровательной наследницей Бургундии. Сама юная бургундская графиня привлекала его не меньше, чем блестящая перспектива включения в свои наследственные швабские владения бургундских территорий с их альпийскими перевалами, открывавшими путь в Италию. Еще во время своего первого пребывания в Безансоне, когда решался вопрос о пожаловании в лен герцогства Бертольду Церингену, он задумал этот брачный союз. Начались долгие переговоры с суровым опекуном прекрасной Беатрикс. Теперь он получал вместе с желанной невестой огромное приданое, состоявшее из 5000 рыцарей, цветущей страны, до сих пор лишь формально входившей в состав Империи, а также хорошо укрепленные опорные пункты по ту сторону Альп вплоть до Турина.

В сопровождении архиепископа Безансонского и нескольких родственников императорская невеста прибыла в Вормс, где состоялась ее коронация не только в качестве королевы, но также и императрицы, что явилось грубым нарушением папской прерогативы, вызовом римскому первосвященнику. На состоявшуюся 10 июня 1156 года в Вюрцбурге свадьбу прибыли все, кто пользовался известностью и занимал видное положение в Империи. Из Италии по этому случаю явились с подарками и поздравлениями знатные и важные господа, и даже король Англии Генрих II прислал своих представителей, дабы те от его имени пожелали благополучия венценосным молодоженам. Среди разливавшегося морем веселья печален был лишь Бертольд Церинген, окончательно убедившийся в том, что титул герцога Бургундии навсегда ускользнул от него.

Отныне рядом с блистательным императором красовалась очаровательная императрица Беатрикс, молниеносно покорившая сердца всех рыцарей. Не достигшая еще и двадцати лет, изысканно воспитанная, наделенная утонченной натурой, любезная в обхождении с людьми и искусная в ведении беседы, она задавала тон в благородном обществе. Вскоре жизнь при дворе императора приобрела по бургундскому образцу элегантное изящество, «куртуазность», отличавшуюся особой приверженностью рыцарским идеалам. Беатрикс, тонко чувствовавшая искусство и великолепно образованная, читала и писала не хуже любого ученого монаха, говорила на французском, немецком, итальянском и латинском языках. Она сохранила и приобретенную на родине привычку к исполнению песен, многие из которых сочинила сама. Вскоре без этих песен уже не обходилось ни одно празднество. В Германию потянулись французские трубадуры, своим примером способствовавшие зарождению немецкого миннезанга — придворной лирики, воспевавшей любовь к даме, служение Богу и сюзерену, рыцарские подвиги.

И при этом юная королева не была ни ветреной, ни изнеженной. Она скакала верхом и фехтовала, а если было необходимо, то переносила тяготы походной жизни не хуже любого мужчины. Несмотря на переливавшую через край жизнерадостность и изысканную элегантность, ей не чужды были благочестие и сострадание к бедным, особенно к больным женщинам, для которых она построила госпиталь. Ее прозвали Добросердечной, подметив главное ее душевное качество. Так ее называли повсюду, и прежде всего на ее бургундской родине, которую она сумела своим умом, обходительностью и всем сердцем склонить к поддержке большой политики супруга-императора.

Июнь того года был в жизни Барбароссы богат событиями. Отпраздновав свадьбу, он встретился в Регенсбурге с Генрихом Язомирготом, предложив ему компенсацию за отказ от Баварского герцогства. Им удалось достичь принципиального соглашения, которое предполагалось закрепить на рейхстаге в Регенсбурге же, специально для этого созванном в сентябре. К установленному сроку в этот баварский город прибыли многочисленные князья, прежде всего из южно-германских земель. Среди них были и оба заинтересованных лица, Генрих Лев, из рода Вельфов, и Генрих Язомиргот, Бабенберг. Однако Бабенберг не пожелал войти в город, а расположился со своей многочисленной свитой лагерем на берегу Дуная. Он решил еще раз выказать свою гордость, ожидая, что император сам прибудет к нему. И Барбаросса действительно прибыл в сопровождении всех князей и прочей знати, собравшейся в Регенсбурге. В лагере Генриха Язомиргота и был скреплен ранее уже согласованный договор, согласно которому бывшая Восточная марка, называвшаяся также Австрией, отделялась от Баварского герцогства и становилась самостоятельным герцогством Австрийским. Оно и было пожаловано Генриху Язомирготу.

Дарственная грамота от 17 сентября 1156 года, так называемая «Малая привилегия», устанавливала, что как сам герцог, так и его супруга, византийская царевна Феодора, сестра императора Мануила Комнина, могут свободно распоряжаться новым герцогством, передавать его по наследству как сыновьям, так и дочерям. Без разрешения герцога никто не смеет вершить в Австрии суд, а сам герцог Австрийский обязан посещать созываемые королем собрания, хофтаги и рейхстага, только в Баварии и участвовать в военных походах только на территориях, пограничных с Австрией. Тем самым Австрия приобретала особое положение среди германских герцогств. Впервые имперский лен передавался также и женщине, и впервые женщина получала право наследовать германское княжество. Было положено начало обретению герцогствами большей самостоятельности по отношению к центральной королевской власти. Выданная в Регенсбурге грамота означала, что сделан решающий шаг на пути превращения старинного племенного герцогства в территориальное княжество, обладавшее государственным суверенитетом. Австрийским герцогством отныне не мог распоряжаться ни один германский король. Пройдет немного времени, и вся Германия будет состоять из таких княжеств, лишь формально признающих над собой власть короля-императора.

Барбаросса дорого заплатил за восстановление мира в Германии и примирение Вельфов и Бабенбергов, сознательно пойдя на подрыв самих основ королевской власти, все еще опиравшейся на древнегерманские ленные отношения. Основным принципом этих ленных отношений было то, что сюзерен совершал пожалования своим ленникам, а те должны были нести в его пользу службу и платить подати. Однако это ленное пожалование могло быть отменено в любой момент и утрачивало свою силу со смертью ленника. Верховным сюзереном являлся король, жаловавший самые большие имперские лены, герцогства и маркграфства, верным ему людям, чтобы после их смерти передать другим.

Однако этот основной принцип, сообщавший Империи при императорах Саксонской династии прочность, был похоронен, когда первый король из Салической династии Конрад II, дабы создать противовес высшей аристократии, объявил «малые лены», жалуемые князьями, наследственными и тем самым лишил сюзеренов права распоряжаться ими. На крупные имперские лены, прежде всего герцогства, это постановление не распространялось. За прошедшие с тех пор 125 лет, особенно во время борьбы Генриха IV против папы и князей, наследование ленов вошло в обычай. Наконец с одобрения верховной власти и княжества стали собственностью знатных родов.