Станислав Зверев - Генерал Краснов. Как стать генералом

Петру Краснову было на кого равняться и кого превосходить в литературе, публицистике, военной службе, науке и туризме, — самые близкие родственники подавали пример, создавая себе имя и славу. Петр Николаевич старался не отставать. Поучения Суворова он знал наизусть уже в 6 лет, тогда же читал подаренную отцом «Справочную книжку для русских офицеров» генерал-майора Генштаба H. A. Махотина (1859 г., книга получила широкое признание у военных, до 1884 г. несколько раз переиздавалась), и начал учить военные термины, строи родов войск и прочие основы существования армии; в 12, а это после смертей Достоевского и Императора Александра И, Краснов начинает выпускать домашний литературный журнал «Юность», выполняя должности автора, редактора, наборщика. Как и старшие братья, детство Петр Николаевич провел в Петербурге. О первых годах его жизни мало что можно сказать. Краснов называет всего одну подругу детства — Валентину Ивановну Дубягскую, дочь военврача русской армии на Балканах 1877–1878 гг., который станет главным врачом военного лазарета в г. Павловск. Вот только Валентина на 10 лет младше Краснова! Значит, 1879 г. рождения ей приписывают ошибочно, или же Краснов оговорился, имея в виду ее мужа, Порфирия Чеботарева, 1873 г.р. Но и здесь нестыковка: П. Г. Чеботарев учился в Новочеркасском Донском кадетском корпусе.

О молодых годах Петра Краснова может много рассказать его собственный роман «Опавшие листья», написанный в первые годы эмиграции. Во время царствования Александра Третьего разворачиваются события романа и решаются судьбы семьи Кусковых. Их Краснов брал как среднюю интеллигентную семью, и его собственная вполне попадала под это определение. За отца семейства Красновых Николая Ивановича, Генерального штаба генерал-майора, в «Опавших листьях» дан профессор Михаил Павлович, презиравший военную службу. Николаю Краснову принадлежность к военным не помешала стать ученым широкого профиля: статистиком, экономистом, историком. Если отцы нарочито не близки, то поражает сходство детей М. П. Кускова и Н. И. Краснова. Об отрочестве и юности Петра Николаевича можно больше узнать из данного романа, чем откуда-то еще. Третий сын Федор — православный патриот, выбирающий военную стезю и Россию за даму сердца — явно срисован автором с себя. Старший брат Andre — он Андрей и есть, скрипач, поэт, неверующий либерал. Переиначено имя второго сына — Платон сделан Ипполитом, и вместе с отзвуком имени среднего брата, Краснов перенес на него увлечение Андрея гербариями и насекомыми, влечение к научно-бесчувственному познанию природы. Следуя содержанию романа, эти качества отдаляли старших братьев от Петра Николаевича и их матери. Andre увлекался спиритизмом, и у меня есть самые сильные подозрения считать, что это вместе с Православием склонило будущего генерала и писателя к стойкому отвержению материализма, поиску чуда и мистического в жизни… и в литературе. В своих книгах П. Н. Краснов упорно касается граней реальности в пространствах мира, около жизни и смерти.

11 марта 1920 г. Вернадский вспоминал, что в молодости интересовался спиритизмом и «легко поддавался безотчетному страху, чувствуя вокруг присутствие» невидимых и неосязаемых потусторонних сущностей. Это ощущение возникало безо всяких спиритических сеансов, «когда я оставался один в комнате (даже днем)». Способность ощущать невидимое присутствие весьма распространена среди людей, почти каждый признается, что ему знакомо это ощущение, — далеко не один Вернадский, бывший лунатиком, непроизвольно владел ею. Андрею и Петру Красновым также могло быть присуще свойство улавливать близость нематериального сознания. Хотя при этом участие самого Краснова в спиритических сеансах приводило к неудачам медиумов: «может быть по той же причине моего анализа и недоверчивой разведки», полагал он в феврале 1902 г. в Индии [93, с. 579]. Подробнее всего Краснов описывает спиритические сеансы в эмигрантском романе «Домой!», написанном в 1935-м. Там им увлекаются отвергшие Бога социалистки, имеющие репутацию бесноватых. Описывая случаи шарлатанства медиумов, он объясняет неудачи сеансов также недоверием и психическим противодействием участников. Вместе с тем писатель считает невозможным отрицать сверхъестественные явления, вызванные удачными сеансами. Согласно с учением Церкви, Краснов определяет эти явления, как бесовские, демонстрируя их опасность. То же касается ощущения страха, когда без особых сеансов, от одного обсуждения или раздумья, воспринимается рядом «кто-то непонятный, невидимый, жуткий и неведомый».

Александр Смирнов в биографии генерала допускает неимоверное количество вольностей в обращении с историческим материалом, а также с элементарным сложением и вычитанием. Считая количество дней за 27–31 октября 1917 г., господин Смирнов получает 6 дней жизни. Раньше, в начале книги, в букете дарований Красновых Смирнов насчитывает 5 сыновей Николая Ивановича, из них называет Платона старшим сыном, затем Андрея и Петра.

Наконец неизвестно откуда, он берет Ивана Николаевича, 1873 года рождения, инженера-железнодорожника, как и Платона. Иван преподавал высшую математику, эмигрировал в Англию, а перед 1939-м вернулся в СССР. Еще Смирнову известно, что П. Н. Краснов переписывался с его дочерью Ниной (Омеровой) с лета по ноябрь 1943 г. С потолка эти сведения не сняты, если источник — следственное дело 1945–1947 гг., довериться ему можно, хотя во всех публикациях по генеалогии Красновых значатся только два брата. 25 ноября 1918 г., произнося речь в Новочеркасске, атаман Краснов сказал: «У меня сестра в Москве». Он мог подразумевать сестру своей жены, точно оставшуюся в Москве.

Но если судить по «Опавшим листьям», то мы действительно найдем младшего брата под именем Миша и родную сестру Липочку (Олимпиаду). Рассудок подсказывает, что о них должно было быть известно, они не могли совершенно уйти в тень талантливых и знаменитых братьев (коих никак 5 не набирается). А в «Старой академии» П. Н. Краснов вспоминал, что его отцу «было больно и досадно, что из всех его сыновей я один не имел высшего образования. Его мечтою было, чтобы мы все четверо были профессорами». Значит, сыновей точно было четверо.

Другими воспоминаниями Краснова подтверждается наличие в семье няньки, кронштадской мещанки [в романе — mademoiselle Suzanne ; а еще есть племянница Лиза, то есть кузина Федора], с которой совсем молодой Краснов на Загородном проспекте Петербурга впервые встретился с колонной конных казаков, чья песня с ружьями Бердана и вострыми шашками ему надолго запомнилась. Прямо писать о родных, оставшихся в СССР, Краснов не мог — велика опасность навлечь на них беду — известны случаи репрессий за родство с белыми.