Бэри Ковард - Оливер Кромвель

Брошюра «Vindiciae Veritatis», опубликованная в 1654 году и, возможно, написанная в 1646 году лордом Сэйе и Селе, утверждала языком Кромвеля: «Назначение Кромвеля как орудия, посланного Богом, чтобы повернуть события, выиграть день и вырвать победу из рук врага, угодно Богу. Все это были деяния Бога». Авторитет Кромвеля необычайно возрос после Марстон-Мора. Газета «Пефект Дьюрнел» от 18 марта 1645 пишет о нем как об «одном из Спасителей (как ему было предназначено Богом) этого Израиля» [50] Quoted in C.H. Firth, «The raising of the Ironsides», Transactions of the Royal Historical Society, new scries, vol. 13, 1899, pp. 61 — 2. См. стр. 113–114, 143, 152 о важной роли библейской истории Моисея и евреев в размышлениях Кромвеля в 1650 г. . Теперь уже многие стали видеть в нем человека, несущего божественную миссию спасения английского народа, как Моисей — миссию спасения израильтян от угнетения Египтом.

Марстон-Мор не только поднял военную и политическую репутацию Кромвеля, он также помог ему увидеть, что не все в парламентском лагере разделяли его преданность делу религиозной свободы. Нет основания считать, что у него были какие-либо подозрения на этот счет до осады Йорка в мае и июне 1644 года. Когда в начале года Кромвель узнал, что Лоуренс Кроуфорд — его коллега в армии Восточной ассоциации наказал двух человек за их религиозные убеждения, он попросил его быть более терпимым, даже если человек станет анабаптистом. Он писал Кроуфорду: «Разве это делает его неспособным служить обществу?.. Сэр, государство при выборе людей для службы не учитывает их мнения; его удовлетворит, если они готовы верно служить» [51] Abbott, vol. I, p. 278. . Эти взгляды Кромвель разделял с графом Манчестером, который при формировании армии «Нового образца» в Восточной ассоциации осенью 1643 года отбирал, как было видно, «многих честных людей, хотя их суждения не совпадают с моими». Джон Лилберн был одним из тех, кого привлек такой либерализм, и позже он сказал, что покинул армию Эссекса, чтобы присоединиться к войскам Восточной ассоциации под управлением «моих двух любимых тогда» Манчестера и Кромвеля. До Марстон-Мора Манчестер был не против принятия в свою армию индепендентов, в то же время Кромвель поддерживал пресвитериан, как и полковник Эдвард Кинг, чье продвижение по службе до командующего войсками Восточной ассоциации в Линкольншире он обеспечил. Кроме того, сам Кромвель назначил, по крайней мере, тринадцать шотландских пресвитерианских офицеров в своей армии и принял Пресвитерианский Ковенант в феврале 1644 года.

Что послужило причиной того, что после сражения при Марстон-Море он стал гораздо осмотрительнее относиться к сотрудничеству с пресвитерианцами, чем прежде? Отчасти, крайние религиозные взгляды шотландских пресвитерианских офицеров. Пытаясь сопротивляться этому, он послал в Йорк петицию в защиту веротерпимости, и возможно, миссия сэра Генри Вэйна-младшего в Йорке в июне, которую неверно представляли частью заговора по свержению короля [52] Это было эффективно исследовано L. Kaplan, «The «plot» t.o depose Charles I in 1644», Bulletin of the Institute of Historical Research, 44, 1971. , была попыткой поддержать усилия Кромвеля в этом направлении. Именно в результате своей победы в Марстон-Море он видел благорасположение Бога к его «религиозной партии», что, помимо всего остального, побудило Кромвеля принимать более решительные меры сопротивления к тем, кто исповедовал нетерпимость. После сражения он стремился уволить из армии Кроуфорда, с которым ссорился с начала года, и Манчестеру пришлось приказать обоим подчиненным предстать перед Комитетом объединенных Королевств в Лондоне, в попытке уладить ссору. Шотландец Роберт Бэйли также утверждал, что Кромвель и его «партия» в дни после Марстон-Мора уволили некоторых пресвитериан из своих полков, намереваясь сформировать армию, полностью преданную им… Это был великий заговор индепендентов» [53] R. Baillie, The Letters and Journals of Robert Baillie (2 vols, 1841), vol. II, p. 229. .

Но перемены в поведении Кромвеля после Марстон-Мора нельзя полностью объяснить, не учитывая реакцию Манчестера на случившееся. В отличие от Кромвеля, он отреагировал на сражение и на его последствия с большой тревогой, вызванной опасением, что решительная победа над королем приведет к религиозным спорам (что уже имело место в его собственной армии) и угрозе социальному порядку. В результате Кромвель все более критически стал относиться к своему главнокомандующему, который, как он опасался, не был расположен «доводить эту войну до полной победы». Кромвель также утверждал, что граф Манчестер имеет «намерение или желание окончить ее соглашением на таких условиях, при которых было бы невыгодно слишком унижать короля», и что он ищет согласия с королем на основе нетерпимого пресвитерианства [54] Множество выпадов Кромвеля против Манчестера было приведено в J. Bruce (ed.), The Quarrel Between Manchester and Cromwell (Camden Society, new scries, vol. 12, 1875). . Конечно, после сражения Манчестер не был больше таким влиятельным генералом, как раньше. Взаимодействие армии Восточной ассоциации графа Манчестера и западной армии сэра Вильяма Уоллера, направленное против войск короля в Беркшире, окончилось поражением в Ньюбери и в Данниигтон-Касл в октябре 1644 года. Парламентские войска совершили грубые тактические ошибки, и на Совете о результатах войны командование графа Манчестера подверглось суровой критике со стороны Уоллера и Кромвеля. В результате руководство военными действиями впало в еще больший кризис, чем в начале года, и ссорящиеся командующие вновь были вынуждены вернуться в Лондон, чтобы постараться разрешить споры политическим путем.

Трехмесячное пребывание Кромвеля в Лондоне с конца ноября 1644 до начала марта 1645 года оказалось важной ступенью его образования как политика. Вскоре после возвращения в Лондон, 25 ноября, он представил в Палату Общин обвинительный акт о «нерасположенности Манчестера к действию» в последний период войны. Однако как и в январе 1644 года он действовал не в одиночку: как и прежде, его парламентское вмешательство являлось частью совместной политической кампании, руководимой могущественными политическими союзниками. К тому периоду большие разногласия между вестминстерскими политиками, появившиеся в январе, стали глубже и жестче, чем когда-либо. Политические союзники Кромвеля, с которыми он эффективно сотрудничал в январе, столкнулись теперь с грозной оппозицией. К концу года их враги из «мирной группы» приобрели поддержку шотландцев, начавших переговоры с королем по поводу урегулирования на основе шотландского пресвитерианства в церкви. К ним также присоединился граф Эссекс, который (как и Манчестер) был руководим желанием остановить то, что он видел в опасных радикальных взглядах Кромвеля и его союзников внутри армии и вне ее. Этот новый политический альянс сделал нападки Кромвеля на Манчестера частью политической кампании, управляемой Оливером Сент-Джоном и его аристократическими союзниками, такими как лорды Сэйе и Селе и Вартой, против Эссекса с шотландцами и Манчестера.