Юрий Штеренберг - Истории, связанные одной жизнью

Возвращаюсь по времени немного назад. В 1934 я пошел в школу. Мне было уже “далеко” за 8 — восемь с половиной. Семилеток тогда в первый класс не принимали, а в “нулевку” — подготовительный класс — родители меня благоразумно не отдали, хотя мой товарищ Сеня все же туда угодил. Мы немного “заотдыхались” в Горячем Ключе и вернулись в Ростов только в конце сентября, когда занятия в школе уже шли почти месяц.

Я не был на первом уроке, но все равно впечатление от знакомства со школой запомнил. Запомнил и значительную часть соучеников, с которыми мне пришлось проучится семь довоенных лет 2 2 Некоторые запомнились по имени и фамилии, другие — только по фамилии. Перечислю их здесь - а вдруг кто-либо из них жив и случайно увидит эти записки. Арыхов Федя, Борисенко Катя, Булянская Галя, Гарби Глеб, Дзюба (она), Дорохин, Дудников Володя, Зайчикова Лина, Лебанидзе (она), Мамаева, Назаров, Овсянников Илья, Осокин Витя, Пшеничникова, Половец Искра, Проэктор Люся, Пелюх Феликс, Сатуновский Гриша, Тилес Миша, Фиранер Сеня, Цырлина Лиля, Хачик (он). Судьба большинства мне не известна. С Линой и Феликсом мы активно встречались в период моего студенчества, кое-что о моих друзьях Глебе, Грише, Мише и Сене я уже говорил или буду говорить. Известно, что Люся Проэктор была расстреляна немцами в Ростове. . Школа наша размещалась на краю самого большого в Ростове рынка, или как говорят на юге — базара. Место достаточно бойкое, базарное, особенно весной, когда начинали функционировать карусели и другие аттракционы, и все мысли учеников были сосредоточены на то, как бы “проканать” — проскочить на аттракцион бесплатно. Но наружная базарная обстановка ни в коей мере не отражалась на учебном процессе и порядке, царившем в школе.

Дело в том, что наша школа — это бывшая гимназия, и большинство педагогов, еще достаточно молодых, были преподавателями этой гимназии, и гимназический дух еще не полностью выветрился. Кстати, именно в этой гимназии училась в свое время моя мама. В нашей школе училась и моя сестра Инна. Встречались мы с ней в школе редко, потому что учились в разных сменах — я в первой, она во второй. Но я был горд, когда оказывался в окружении старшеклассников —

Инна шла на пять классов впереди. Хотя иногда бывали и негативные моменты нашего совместного обучения в одной школе: некоторые преподаватели, по предметам которых Инна шла не блестяще, при первом знакомстве со мной проявляли некоторое недоверие и сомнение, ставить ли “отл.” или нет. Но были преподаватели и с противоположной реакцией, и “брат Инны” для них звучало гарантирующим авансом. К таким преподавателям относились биолог Фета Михайловна, физик Альберт Николаевич (немец, в 1941 он был депортирован куда-то за Волгу и там умер), математик Александр Васильевич по прозвищу “Индюк” и еще некоторые. Директором школы был Александр Николаевич Беланов, преподаватель истории. Не забуду искреннее непонимание поголовно всех слушавших его лекцию ребят о событиях, происходивших на Дальнем Востоке на КВЖД, когда у Советского Союза были отобраны права на эту дорогу. Как, неужели служащие и жители прилегающих районов не понимали, что они теряют — ни много ни мало советскую власть?

1 декабря 1934, я запомнил этот день, убили Кирова, и начался новый этап советской власти.

Первой моей учительницей была молодая и красивая Антонина Александровна. Очень спокойно, с интересом она занималась с малышами, мы ее полюбили и были по-детски искренне огорчены, когда узнали, что она от нас ушла. У нас хватило желания и организованности, чтобы собраться всем классом и явиться к ней домой с наивной просьбой вернуться потому, что мы ее любим. Конечно, ничего не получилось.

Первый класс я закончил с похвальной грамотой с портретами — слева Ленина, справа Сталина. Во втором классе я учился почему-то хуже, и Нина Георгиевна, наша новая учительница, справедливо сместила меня с пьедестала хорошего ученика. Не буду последовательно “переходить” из класса в класс, однако скажу, что все остальные довоенные классы, вплоть до седьмого, я ходил в отличниках. Но хвастать нечем — ко всем предметам я относился примерно одинаково и желания в какой-либо из них углубиться у меня не было. Сейчас же я убежден в том, что для того, чтобы успешно учиться в школе, требуется только лишь умение быть внимательным и нормальная детская память.

В каждом учебном году для меня, а, скорее всего, для большинства учеников, самыми примечательными были два периода: начало учебного года и его окончание — экзамены.

Встреча с товарищами после такого длинного, в то время, лета (а тогда лето действительно было очень длинным — думаю, раза в три длиннее, чем сейчас), столько новостей, ребята за это время стали взрослее и чуть-чуть другими. А новые предметы, новые учебники?! Книги имели какой-то особый (конечно, типографский) запах и очень заманчивое содержание, их даже в руках держать было приятно. Но, признаюсь — и это проявление или ограниченности, или отсутствие настоящего наставника — я никогда не читал учебники впрок, даже следующий урок. Пора экзаменов — это, прежде всего, весенняя пора. Настроение приподнятое, почти праздничное. Честно говоря, я экзаменов никогда не боялся, может быть, даже любил. Наверно потому, что они мне легко давались, и это был повод себя показать, а честолюбие мне никогда не было чуждо. О том, что я ко всем предметам относился достаточно одинаково, я уже говорил. Но мне хотелось бы немного рассказать о “второстепенном” предмете — о физкультуре. Я очень любил физкультуру и нашего преподавателя Акима Николаевича. Он был уже не молодой человек, но очень спортивный и очень хороший преподаватель. И различные физические упражнения, и освоение спортивных снарядов, и спортивные игры — все было интересным. Во мне, видимо, были заложены неплохие физические данные, и я в последующем, когда только мог, занимался физкультурой в спортивных кружках в школьное время, в институте и позже. У меня, например, дома около сорока лет висели кольца, и в комплекс моих домашних упражнений всегда входили вращения и подтягивание на кольцах. Может быть, это спасало мою жизнь в критические моменты. А все благодаря Акиму Николаевичу.

В школе у меня, конечно, были товарищи. Скорее даже, друзья, но мне кажется, что в таком возрасте понятнее слово товарищ. Так вот моими постоянными и верными товарищами были: Сеня Фиранер, я о нем уже упоминал, Миша Тилес, Глеб Гарби и Гриша Сатуновский. С Мишей у меня произошел какой-то инцидент, что именно, не помню, но ощущение неправильности моего поведения было настолько острым, что я это запомнил навсегда. Миша с нами учился только до четвертого класса, а потом он перешел в другую школу, где его мама, Дора Львовна, работала преподавателем географии. Контакт с ним не прервался, но на расстоянии это было уже несколько другое.