Альфред Рессел - По дорогам войны

Несмотря на то что Карпатско-Дуклинская операция не выполнила всех поставленных перед нею задач, длительное и чрезвычайно упорное сражение с сильным противником оказало решающее влияние на развитие и ход Словацкого национального восстания. С немецкой стороны в сражении приняли участие 18 дивизий, из них три танковые. Это были все соединения, которые немецко-фашистское командование с сентября по ноябрь смогло стянуть с советско-германского фронта на Дуклинский театр военных действий. Эта битва как магнит притягивала к себе все новые и новые силы противника, которые могли бы быть использованы против Словацкого национального восстания. Впрочем, освободительный характер советской помощи совершенно, определенно исключал всякое другое решение, кроме как продолжать наступление, несмотря на большие трудности и потери.

Бои на Дукле внесли важный вклад в развитие боевых традиций наших народов, а день 6 октября, когда части 1-го чехословацкого армейского корпуса впервые вступили на родную землю, по праву стал Днем чехословацкой Народной армии. В этом нашло свое отражение чрезвычайно большое военное и политическое значение Карпатско-Дуклинской операции. Здесь впервые произошло объединение сил Сопротивления, действовавших внутри страны и за ее пределами.

Дукля стала символом освобождения чехословацкого народа. Она стала воротами свободы и памятником чехословацко-советской дружбы, которая ковалась в кровавых боях против общего врага, в тесном дружестве обеих армий.

В боях в Карпатах чехословацкие воины на суровом опыте познали, что значит наступать на наши пограничные горы, на те горы, которые в 1938 году можно было с успехом защитить и которые теперь в полной мере использовал' противник.

Дукля явилась яркой демонстрацией освободительной миссии Советской Армии. История знает не много таких примеров, когда союзник в тяжелые минуты приходил бы на помощь, жертвуя личными интересами.

Дукля в моральном, политическом и военном плане частично искупила малодушие, измену, эгоизм и трусость нашей буржуазии в период "Мюнхена".

Дуклинская операция вошла в историю. С ее именем навсегда будет связана память о героическом сражении советских и чехословацких воинов, которые ценой крови 84 тысяч убитых, раненых и без вести пропавших пробили путь в свободную Чехословакию. Из общего числа потерь 7 тысяч приходится на 1-й чехословацкий армейский корпус в СССР.

Дуклинская операция будет служить примером самоотверженности и лучших воинских качеств тысяч чехов и словаков, которые, не задумываясь, жертвовали жизнью в борьбе против врага.

На горе Гировой погиб штабс-капитан Йозеф Коль - командир 1-го батальона 1-й чехословацкой бригады. Позже он был удостоен звания Героя ЧССР.

В боях за Безымянную высоту у Барвинека в последних танках погибли надпоручик Яслок - командир танковой роты и капитан Врана - командир танкового батальона. Обоим им было посмертно присвоено звание Героя ЧССР.

В ходе операции противник потерял только убитыми и ранеными более 70 тысяч человек. Было взято в плен более 30 тысяч немецких солдат и офицеров, а в качестве трофеев захвачено более 1000 орудий и минометов, 130 танков и другое вооружение.

Дукля навсегда должна остаться символом боевого союза советского и чехословацкого народов.

VI. Боевые эпизоды

Ночь на перевале

Получив назначение заместителем начальника артиллерии корпуса, я испытал некоторое замешательство. Боевые действия тогда велись за гору Обшар, расположенную к югу от Нижнего Комарника, и за подход к крайнеполянскому ущелью. Гитлеровцы изо всех сил держались эа последние оборонительные позиции на выходе из Карпат. Мы обрушивали на противника сосредоточенный артиллерийский огонь, но все напрасно. Сбросить немцев с гор в ондавскую долину никак не удавалось. "Как они там только остаются живы?" - уже в который раз задавал я себе этот вопрос. Тогда я еще не знал тактики противника. Наш артиллерийский огонь производил сильное впечатление, но практический его результат по сравнению с израсходованными боеприпасами оказывался небольшим. Здесь было что-то такое, чего я не знал.

Вечером после боя, неожиданно для себя самого, я решился попросить аудиенцию у генерала Свободы на командном пункте корпуса в Барвинеке. Он принял меня с озабоченным видом. Положив очки на карту, разложенную на грубом крестьянском столе, Свобода подал мне руку и предложил сесть на лавку рядом с собой. При слабом свете подвернутой керосиновой лампы резкие черты его лица казались мягче. В печке лениво горел огонь, в углу стояла деревянная кровать е заботливо сложенными одеялами. Из соседней комнаты глухо доносился стук пишущей машинки и монотонно диктующий голос. Командир корпуса выглядел уставшем.

- Что у тебя? - спросил генерал и пытливо посмотрел мне в глаза.

- Пан генерал, - нерешительно начал я, - сегодня мы выстрелили по Обшару и Безымянной три тысячи снарядов и мин, а немцы - ни с места!

Генерал понимал, что это не все, и терпеливо ждал. Я продолжал:

- Пехота перестает нам верить. Потеря доверия к артиллерии - серьезное дело...

Генерал Свобода вопросительно взглянул на меня, и мне сразу стало ясно, что все это для него не новость. Я хотел досказать свою мысль, но он меня перебил:

- Да, ребятки, у вас действительно дело не клеится. А это стоит нам много крови.

Упрек прозвучал по моему адресу, и я покраснел. Артиллерия не выполняла своей задачи, это было ясно. Но в чем состояла наша ошибка? Я вспомнил о потерях, которые росли с каждым днем, и внутри у меня все загорелось, будто жгли раскаленным железом. Мысленно я твердил себе, что виной всему моя неспособность. Нам никак не удавалось подавить противника, сорвать его контратаки, одним словом, уничтожить его. Я до конца сознавал горькую правду, что пехота исчерпала свои силы, что ее численность упала до самого низкого уровня, а в то же время артиллерия пребывает в прекрасном состоянии и, несмотря на это, не может нанести уничтожающего удара по противнику. Я думал, что ответить командиру корпуса на его укоризненное замечание по поводу наших осечек.

- При таких разведывательных средствах, которыми мы располагаем, сказал я, - совершенно невозможно обнаружить расположение объектов и вести стрельбу по конкретным целям. Мы стреляем по всей площади - всюду и нигде. В итоге - просто разбрасываем боеприпасы, а стоит пехоте пойти в атаку, как тут же противник останавливает ее огнем и контратакой.

Я еще не знал характера генерала Свободы и был сам не свой от его молчания. Ну хоть бы что-нибудь сказал, чтобы знать, о чем он думает! Мне ничего другого не оставалось, как продолжать свой монолог. Напряжение в комнате возрастало.