Александр Лавров - Андрей Белый

Статья Эрна «Нечто о Логосе, русской философии и научности» (Московский Еженедельник. 1910. № 29–32, 24 июля — 14 августа) была написана по поводу нового философского журнала «Логос» — органа неокантианцев — и представляет собой резкую отповедь «философическим товарам самой последней выделки», провозглашенную в защиту традиций русской религиозной философии. Андрей Белый, в 1910 г. еще сохранявший живой интерес к Канту и его последователям и будучи к тому же приближен к редакции «Логоса» (входившей составной частью в издательство «Мусагет», основанное при его непосредственном участии), выступил в защиту философского журнала со статьей «Неославянофильство и западничество в современной русской философской мысли» (Утро России. 1910. № 274, 15 октября). «Присягновение русской философской мысли традиции Запада вовсе не есть закрепощение ее, как русской мысли, чуждыми формами», — возражал Белый (В. Ф. Эрн: pro et contra Личность и творчество Владимира Эрна в оценке русских мыслителей и исследователей. Антология / Составитель А. А. Ермичев. СПб., 2006. С. 292) и подчеркивал при этом, что Эрн, выступая против «чистой философии», смешивает задачи философии и религии (об этой полемике см.: Безродный М. В. Из истории русского неокантианства (журнал «Логос» и его редакторы)) // Лица. Биографический альманах. М.; СПб., 1992. Вып. 1. С. 380–381). Статья Белого, явившись отчасти рецидивом настроений, господствовавших в его сознании в 1904–1908 гг., намечает дистанцию между ним и крайними неославянофильскими тенденциями, которые представлял собой Эрн. При переиздании своей статьи Эрн ответил на некоторые критические замечания Белого ( Эрн Вл. Борьба за Логос. Опыты философские и критические. М.: Путь, 1911. С. 77–78, 90–91).

Согласно определению Эрна, «Λόγος — есть лозунг, зовущий философию от схоластики и отвлеченности вернуться к жизни и, не насилуя жизни схемами, наоборот, внимая ей, стать вдохновенной и чуткой истолковательницей ее божественного смысла, ее скрытой радости, ее глубоких задач» ( Эрн Вл. Борьба за Логос. С. VII).

Ермичев А. А. Жизнь и дела Владимира Францевича Эрна // В. Ф. Эрн: pro et contra С. 40.

Так, С. Н. Дурылин в рецензии на книгу Эрна писал: «Книга эта необходима для всякого, интересующегося Сковородой, не только потому, что она прекрасно написана и проникнута особой любовью внимания к изображаемому мыслителю и излагаемым им мыслям, но еще и потому, что сочинения самого Сковороды написаны трудным языком, требующим помощи словаря, и только предварительно ознакомившись с изложением их у Эрна, можно приступать к непосредственному с ними знакомству» (Путь. 1913. № 2. С. 64).

Яковенко Б. Новая книга о Сковороде // Русские Ведомости. 1913. № 42, 20 февраля; В. Ф. Эрн: pro et contra С. 375. Особенно возражал Яковенко против прослеживаемой Эрном от Сковороды линии философской преемственности: «Если некоторые из живших позднее русских мыслителей склонялись к тем же самым мыслям, что и Сковорода, то они обязаны были этим не ему, а непосредственному изучению Отцов Церкви. Так что ни о какой подлинной преемственности, конструирующей линию самостоятельной русской философии, не может быть и речи» (Там же. С. 375–376).

Философов Д. Г. С. Сковорода // Речь. 1913. № 135, 20 мая; В. Ф. Эрн: pro et contra С. 379. Библиографический перечень рецензий на книгу Эрна «Григорий Саввич Сковорода» см. в кн.: Голлербах Евг. К незримому граду. С. 478–479.

Письмо к В. Ф. Эрну от 2 декабря 1912 г. // В. Ф. Эрн: pro et contra С. 371–372.

Шпет Густав. Очерк развития русской философии. Первая часть. Пг.: Колос, 1922. С. 70. Отметим также, что Н. Ф. Сумцов, украинский фольклорист и литературовед, находил основной недостаток книги Эрна в незнании автором культуры народа, из которого вышел Сковорода, считал неосновательным обозначение Сковороды «первым русским философом» и подчеркивал неразрывную связь Сковороды с украинскими богословами XVII в. (Лазарем Барановичем, Иоанникием Галятовским и др.), вопреки проводимым Эрном аналогиям с позднейшими русскими мыслителями ( Сумцов Микола. Сковорода i Ерн // Лiтературно-науковий вiсник. 1918. Т. LXIX. Кн. 1. С. 41–49; Сумцов И. Ф. Сковорода и Эрн // В. Ф. Эрн: pro et contra С. 675–684, 953–958 / Перевод и примечания О. В. Марченко).

Эпилог «Петербурга» Белый написал в Берлине в ноябре 1913 г. ( Белый Андрей. Материал к биографии // РГАЛИ. Ф. 53. Оп. 2. Ед. хр. 3. Л. 68 об. — 69), однако он отобразил в нем свои настроения 1911 года неприкосновенными от новых духовных устремлений: завершение романа Белый понимал как «остатки планов, которые механически доделываются в 1912 и 1913 : механически дописывается „ Петербург “» (Письмо к Р. В. Иванову-Разумнику от 1–3 марта 1927 г. // Андрей Белый и Иванов-Разумник. Переписка. СПб., 1998. С. 499).

Письмо к М. К. Морозовой от 14 июня 1911 г. // «Ваш рыцарь». Андрей Белый. Письма к М. К. Морозовой. С. 168.

Белый Андрей. О Блоке. С. 375, 376. Упоминаемые стихотворения — «Шут», «И опять, и опять, и опять…», «Голос прошлого», «Близкой» ( Белый Андрей. Королевна и рыцари. Сказки. Пб.: Алконост, 1919. С. 18–45). Ср. признание Белого в письме к А. Блоку (июнь 1911 г., Боголюбы): «Последние два года, 1910–1911. Я уже еду с предчувствием, что лес редеет (пролеты между дерев, после гущины издали брезжит заря), а главное — шум моря спереди (верный знак окончания леса)» (Андрей Белый и Александр Блок. Переписка 1903–1919. М., 2001. С. 408). О чувстве пути у Белого см.: Максимов Д. Поэзия и проза Ал. Блока. Л., 1981. С. 33–36.

Письмо к А. М. Кожебаткину от 12 апреля 1911 г. // Лица. Биографический альманах. СПб., 2004. Вып. 10. С. 164–165 / Публикация Джона Малмстада.

Письмо к М. К. Морозовой («Иерусалим. Христово Воскресенье», 11/24 апреля 1911 г.) // «Ваш рыцарь». Андрей Белый. Письма к М. К. Морозовой. С. 165, 166.

Белый Андреи. Урна. Стихотворения. М.: Гриф, 1909. С. 70–73.

Формулировки из письма Андрея Белого к Р. В. Иванову-Разумнику от 1–3 марта 1927 г. // Андрей Белый и Иванов-Разумник. Переписка. С. 495.

Белый Андрей. Стихотворения и поэмы. СПб.; М., 2006. Т. 1. С. 483 («Новая Библиотека поэта»). Процитировав в статье «Андрей Белый» (1916) эти стихотворные строки, Иванов-Разумник заключал: «В этом полушуточном, робком повороте — гораздо больше решимости и серьезности, чем хочет представить Андрей Белый; переход от Канта к мистику Сковороде намечает поворот Андрея Белого на старое направление, на новые тропы. И недаром впоследствии герой романа „Петербург“, потерпевший крушение на Канте, находит спасение в древней восточной мистике и — в изучении философии Сковороды» (Андрей Белый: pro et contra Личность и творчество Андрея Белого в оценках и толкованиях современников. Антология. СПб., 2004. С. 578). Ср. новую строфу стихотворения «Премудрость» («Внемлю речам, объятый тьмой…», 1908), завершающую его в позднейшем переиздании: