Роберт Лейси - Княгиня грез. История голливудской актрисы, взошедшей на трон

«Я полагал что, для всех нас это станет настоящим развлечением, — сказал Ренье, вспоминая этот инцидент двадцать пять лет спустя в разговоре с Джеффри Робинсоном, — особенно для детей. Я ведь знал, что ей хочется сниматься. И к тому же, это означало работу с Альфредом Хичкоком, которого она просто обожала».

18 марта 1962 года в пресс-релизе Монакского дворца говорилось, что княгиня Грейс приняла приглашение сняться в период летнего отдыха в картине Альфреда Хичкока, съемки которой состоятся в Соединенных Штатах. Дабы предвосхитить возможную реакцию, в коммюнике подчеркивалось, что князь Ренье большую часть времени будет присутствовать на съемочной площадке и Ее Высочество вернется вместе с семьей в Монако в ноябре.

Однако ни Грейс, ни Ренье, ни тем более Хичкок не были готовы к тому, какой скандал последует за этим известием. В марте 1962 года Франция и Монако еще только обменялись первыми залпами в погранично-таможенной заварушке, однако этот спор тотчас был раздут до вселенских масштабов. Грейс снова собирается сниматься, трубили газеты от Ниццы до Нью-Мехико, в пику генералу де Голлю, чтобы доказать независимость Монако и чтобы собрать средства для попавшего в осаду супруга.

«Мне все равно, что скажет князь Ренье, — заявила Шейла Грэм из «Нью-Йорк-Миррор».

— Тот факт, что его жена Грейс Келли хочет возобновить карьеру в кино — все равно, из каких соображений, — недвусмысленно свидетельствует о том, что их брак оказался не столь удачным».

В МГМ не замедлили присоединиться к этому дружному хору, послав в адрес Хичкока возмущенное письмо. «Когда Мисс Келли покинула страну, чтобы стать княгиней Грейс, — писал президент МГМ Джозеф Фогель, — у нее еще оставалось четыре с половиной года до истечения контракта. Эта неиспользованная его часть представляла и представляет для нашей компании величайшую ценность. До тех пор, пока княгиня Грейс не возобновляла деятельности в качестве актрисы, мы считали, что нам не остается ничего другого, как терпеливо мириться с невыполненными ею обязательствами. Мы искренне полагаем, что, с точки зрения справедливости и равенства, ее возвращение на экран должно осуществляться при участии студии «Метро-Голдвин-Майер».

Все это, однако, вовсе не входило ни в чьи планы. В течение считанных дней решение Грейс подработать во время отпуска переросло в запутанный международный скандал. Ренье по-прежнему продолжал твердить о летнем отдыхе. Руперт Аллен настойчиво названивал знакомым журналистам, уверяя что браку Грейс ничего не грозит. Дворец сделал официальное заявление, что гонорар Грейс за «Марни» (около восьмисот тысяч долларов) будет передан в специальный фонд для детей-сирот и юных спортсменов Монако.

Увы, все было тщетно. Возвращение на экран бывшей богини разбудило всеобщее любопытство. Разумеется, имевшее место подозрение, что Грейс разочаровалась в прелестях дворцовой жизни, довольно точно соответствовало действительности. И тот факт, что княгиня вознамерилась вернуться в Голливуд, одновременно пугал и разочаровывал, как прокрученная назад кинопленка.

Когда Грейс впервые обмолвилась по телефону Джуди Кантер насчет «Марни», ее голос «дрожал от восторга, как у подростка». Однако газетная шумиха и разгоревшиеся дебаты произвели совершенно противоположный эффект. Неожиданно заманчивая идея потеряла свою привлекательность. Грейс снова заперлась в своей дворцовой спальне.

В 1956 году, во время предсвадебной недели, Ренье тщательно просеивал поступающую во дворец информацию, чтобы оградить Грейс от негативных отзывов. Теперь же Джордж Лукомски, личный адъютант и друг Ренье, получил неприятное задание передать правдивую картину того, что говорится в мире.

«Княгиня шокирована сверх всякой меры… — докладывал Лукомски — Она на грани нервного срыва».

Особенно яростно протестовали против возвращения Грейс в кино ее подданные — граждане Монако.

— Ей же придется целовать главного героя! Как она собирается это делать? — задавался кто-то из них вопросом.

Именно эти местные настроения и повлияли в начале июня на решение Грейс покориться судьбе.

— В конце концов я решила не сниматься, — сказала она в интервью репортеру газеты «Нис Матен».

Контракт так и не был подписан. К тому же, весь проект зависел от того, одобрит ли княгиня сценарий.

«Для меня невыносимо тяжело отказываться от этой картины, — писала Грейс Хичкоку 18 июня 1962 года. — Я с нетерпением ждала начала съемок и особенно того, что буду снова работать с вами. Когда мы встретимся, я постараюсь объяснить вам все причины, побудившие меня принять это решение (мне трудно сделать это в письме или через кого-либо). Жаль, что все так неудачно сложилось. Поверьте мне, я глубоко сожалею».

«Дорогая Грейс, — писал в ответ Хичкок неделю спустя. — Разумеется, это печально. Я ничуть не сомневаюсь, что ты не только приняла лучшее решение, но и единственно возможное, отказавшись от нашего проекта… В конце концов, это всего лишь кино…

P.S. Я посылаю небольшую магнитофонную запись, которую сделал специально для Ренье. Будь добра, попроси его прокрутить ее, когда он будет один. Это не для посторонних ушей».

«Это всего лишь кино» — любимое изречение маэстро, и он вполне мог позволить себе пожать плечами, имея на счету более сорока картин. Режиссер снял «Марни» в 1963 году, и заглавную роль в фильме вместо Грейс сыграла Типпи Хедрен. Из-за поднявшейся шумихи Хичкок потерял не слишком много времени и денег, и газетные нападки ничуть не отразились на его последней кинопродукции. Что касается Грейс, то она вряд ли могла позволить себе подобное великодушие, ведь то, чего лишилась княгиня, было для нее невосполнимой потерей.

До «Марни» надежда на то, что, возможно, в один прекрасный день она вернется в кино, служила Грейс душевной опорой и утешением, пусть даже иллюзорным. Шанс сыграть новую роль всегда оставался где-то на заднем плане, вселяя уверенность и надежду, и до сих пор Грейс не пыталась воплотить его в жизнь. Однако как только она попробовала повернуть волшебный ключик, заветная дверца захлопнулась навсегда. Реакция широкой публики на «Марни» ярко высветила противоречие, о котором начал забывать даже сам Ренье. Княгиня или актриса — сделай свой выбор. Увы, Грейс не дано было быть и той и другой одновременно.

Грейс прекрасно справилась со своей новой ролью княгини. Она умела ослепительно улыбаться, быть модной и исполненной достоинства. Ей великолепно удавалось воплощать в себе образ человеческой отзывчивости и доброты. Однако — Грейс это теперь доподлинно знала — роль княгини не могла предложить ей ничего большего. Возможности реализовать себя как зрелую личность были крайне мизерными. Неудивительно, что наиболее значимые из царственных особ либо еще совсем юные, либо убелены сединами. Ежедневно быть просто княгиней недостаточно для зрелой, думающей личности. Грейс отчаянно недоставало напряженного волнения, свойственного актерской профессии, творчества, эмоциональной насыщенности, духа соперничества, возможности провала, сплетен, дружеских шуток, стремления к успеху, которые зависят в первую очередь от ее собственных усилий и одаренности и о которых судят по реальным стандартам реального мира.