Джордж Мейр - Лайза Миннелли. История жизни

На протяжении всего этого периода Хальстон был для Лайзы чем-то вроде отца-исповедника, наставника и ментора. Он познакомил ее с доктором Робертом Джиллером, который нажил себе колоссальное состояние, делая знаменитостям инъекции витаминов, чтобы поддержать и взбодрить их. Среди его клиентов встречаются такие громкие имена, как Джордж Хэмильтон, Джуди Коллинз, Кэрри Фишер, Михаил Барышников и Лайза. Но, пожалуй, еще большую роль сыграло знакомство Хальстона со Стивом Рубеллом, который моментально сделался его закадычным приятелем на многие годы. В те дни Рубелл возглавлял знаменитую дискотеку «Студия 54».

Вот как Стивен Гейнз описывает отношения между Хальстоном и Рубеллом: «У них были совместные владения на Файр-Айленд и общие мальчики на Манхэттене, они вместе проводили отпуск в Мустике и оба выступали телохранителями при Лайзе, сидя от нее по обеим сторонам в 1978 году во время вручения наград «Тони».

Детище Рубелла, «Студия 54», стала средоточием ночной жизни артистического Манхэттена, а Хальстон состоял при ней кем-то вроде «Волшебника из страны Оз», нажимавшим рычаги, и главным распорядителем танцев. Это была отнюдь не та борьба за признание у публики, которую некогда пришлось вести Питеру Аллену. Нет, это была хромированная, усыпанная бриллиантами «эрзац-богема» старых и знаменитых — они приезжали сюда на лимузинах и в мехах, пили шампанское и виски, нанюхивались до одури кокаином, глотали таблетки, а в промежутках между всем этим вели разговоры о том, как тяжела и невыносима жизнь.

Вот как описывает это Стив Гейнз: «Каждый вечер их ждало что-то новенькое, что щекотало нервы, — раздобревшая Элизабет Тейлор в несуразной шляпе с цветами, сидя вместе с Хальстоном в диск-жокейской кабинке, всю ночь напролет баловалась освещением. Мик Джаггер, засыпавший на плече у Барышникова, Трумен Кэпот, отмечающий очередную пластическую операцию. То там устраивалась вечеринка для журнала «Пипл», то отмечался Хэллоуин, то устраивался праздник по случаю вручения «Оскаров», то веселились по поводу бродвейской премьеры «Акт» с участием Лайзы, то праздновался ее день рождения, то день рождения Лиз Тейлор, то день рождения Энди Уорхола или Стива Рубелла».

Жадная до сенсаций пресса хваталась за любую сплетню, исходившую из «Студии 54», и в особенности из закрытого подвального помещения, где, если верить слухам, еженощно царили секс и наркотики (два основных хобби завсегдатаев этого заведения). Рубелл обычно только посмеивался над подобными измышлениями. «Да, там творились вещи похлеще, — говорил он. — Уверяю вас».

Ходить в «Студию 54» означало в своем роде вызов моральным устоям. Рубелл с Хальстоном обожали скользить по тонкому льду, нащупывая крайнюю точку общественной терпимости, и осознание опасности быть пойманными за чем-то недозволенным представлялось еще даже более соблазнительным, нежели не быть пойманным за этим. Для Хальстона и Рубелла их «русской рулеткой» стал секс без презерватива и сопряженный с этим риск подцепить какое-нибудь заболевание. Некоторое из того, что делали эти двое, в какой-то момент станет слишком рискованным искушением судьбы, и в конечном итоге они оба пали жертвами собственной глупой самонадеянности.

Тем не менее Рубелла доконали не наркотики, не выпивка, не секс в полуподвале. И не «чемпионаты» по эякуляции, когда официанты и гости соревновались, кто из них выпустит струю спермы на большее расстояние, призом в которых служил отдых в обществе Рубелла. И не вечеринка в «сто первом» для гомиков одной жаркой ночью, когда Хальстон, в декольтированном платье и на каблуках, принимал у себя Рубелла, нарядившегося по этому случаю в алое платье, усыпанное блесками и с разрезом на боку, в котором Лайза выступала в мюзикле «Акт». (Один репортер, который божился, что слова не проронит о вечеринке в «сто первом», не сдержался и проболтался-таки об оргиях в спальных комнатах и россыпях кокаина и наркотических таблеток.)

В конечном итоге причиной крушения империи Рубелла явилось то самое обстоятельство, которое в свое время сгубило и Аль Капоне, еще одного тирана общественных нравов, считавшего, что он выше каких-либо писанных и неписанных правил. Немезидой Рубелла стала самая что ни на есть заурядная банальность в лице налоговой службы и ее воплощение — мужчина средних лет в костюме-тройке. Рубелл не сумел устоять перед искушением принять участие в телевизионном ток-шоу, где принялся во всеуслышанье хвастать, как ловко он водит за нос налоговое ведомство.

Летом 1979 года представители ФБР уже вовсю допрашивали Рубелла, Хальстона и множество других. Рой Кон пытался оградить Рубелла от «светившей» ему тюрьмы, но не смог. И поэтому накануне закрытия «Студии 54» и отправки Рубелла в тюрьму для белых воротничков, Хальстон сделал то единственное, что еще было в его силах. Он закатил в «Студии 54» прощальную вечеринку, на которой пела Дайана Росс. Это был своеобразный реквием по определенной эпохе и определенным людям, ведь окружающие начали косо посматривать на мальчишеские выходки и то неуважение к системе, благодаря которым завсегдатаи этого заведения и приобрели все свои богатства и неплохо устроились в обществе.

В карикатуре, помещенной 29 мая 1978 года в «Нью-Йоркере», намекалось, что Хальстона, а возможно и Лайзу, можно списать со счетов. На рисунке была изображена женщина, беседующая с мужем за завтраком. Вот ее слова: «Мне приснилось, что я сижу на собрании Национального Совета Безопасности, и представь себе, кого я там вижу — Лайзу Миннелли и Хальстона!»

Хальстон близко к сердцу воспринял эту карикатуру и все, что за ней стояло: «Вы видите и слышите, как обо всех рассказывают самые безумные вещи — но ведь я человек, как и любой другой, — жаловался он. — Ну, может быть, не совсем такой, как все. Я больше бываю на публике, меня чаще фотографируют. Порой это даже действует на нервы. Всем известно, кто я такой, но ведь я не знаю, кто они такие».

Сказать по правде, можно усомниться в том, было ли Хальстону известно, кто он такой в действительности.

В последние две недели января 1978 года Лайза совсем слегла — по мнению врачей, с пневмонией — и поэтому сначала оказалась в одной из нью-йоркских больниц, а затем на техасском курорте, причем все это время Джек не отходил от нее ни на шаг, чтобы ежедневно следить за ее состоянием. Некоторые, однако, считали, что никакая это не пневмония, а лишь следствие ночных оргий, кокаина и Мартина.

Спустя три недели, 24 февраля, Джек и Лайза официально объявили о расторжении их четырехлетнего союза. Тому имелось немало причин, в том числе ее увлечения Барышниковым и Скорсезе и многое другое. Джек считал, что их разъезд — явление временное, и они с Лайзой вскоре воссоединятся. Именно с этой целью он покинул их квартиру с видом на Центральный парк и поселился в другой в том же самом доме, чтобы иметь возможность еще видеться с Лайзой.