Айлин Уитфилд - Мэри Пикфорд

Все это время он убегал от своих демонов, исследуя Филиппины, Суэцкий канал, Сибирь, Маньчжурию, Монголию и Марокко. Конечно, Фэрбенкс мог бы играть в гольф и в Пикфэре, но ему нравилось выезжать на международные соревнования. Он нередко играл с принцем Уэльским. В Англии и Европе Фэрбенкс удовлетворял свою слабость к общению с аристократией, да и другие слабости тоже.

«Фэрбенкс был всего лишь человеком, — говорил Чак Льюис, — и его окружало множество женщин, готовых пофлиртовать с ним. Конечно, он ухаживал за ними только тогда, когда поблизости не было Мэри. Он никогда никого не обижал и сохранял благоразумие». Ходили слухи о романе Фэрбенкса с Лупе Велез, его партнершей по фильму «Гаучо». Фэрбенкс-младший знал, что отец изменяет жене. Однажды, когда он гостил в Пикфэре, на него произвела впечатление одна молодая японка. Ей было всего шестнадцать, не намного меньше, чем ему. Он отвез девушку в студию отца и там соблазнил ее. Джей Ар очень нервничал, а она оставалась совершенно спокойной и дала ему понять, что все в порядке. «Не беспокойся. Ты очень хороший, — сказала она, а затем добавила: — Ты так похож на своего отца в любви». В течение нескольких дней Фэрбенкс-младший не мог разговаривать с отцом.

Весной 1932 года Фэрбенкс побывал на вечеринке в Лондоне, посвященной приезду в Англию короля Испании. Там присутствовала леди Сильвия Эшли, для друзей просто Силки («Шелковая»), «У нее манеры герцогини, — со смехом замечала Летиция. — А ведь она возникла из ничего».

Дочь конюшего по имени Хоке (возможно, он был продавцом овощей, полицейским или лакеем; пресса так и не установила точно), Сильвия была красива на современный манер: высокая, тонкая, как ива, и с большими скулами. «Но ее зубы! — восклицала Летиция. — Эти отвратительные английские зубы. Иногда она начинала говорить как кокни». В 1927 году Сильвия поднялась наверх по социальной лестнице, выйдя замуж за Энтони Эшли-Купера, старшего сына графа Шафтсбери. В те времена многие пользовались браком, чтобы улучшить свою родословную; девочки из бродвейских шоу часто заарканивали истосковавшихся по любви богатых промышленников, да и британские аристократы нередко попадали в объятия сирен шоу-бизнеса. К несчастью, Сильвия увлеклась автогонщиком по имени Данфи, и вскоре ее брак расстроился. Она встретилась с Фэрбенксом незадолго до развода. Ее имя окружали скандалы.

«С Сильвией интересно поболтать, — говорила Летиция. — У нее изумительное чувство юмора». Джей Ар, который, как и Летиция, был всецело предан Мэри, находил леди Эшли весьма привлекательной особой. Тем не менее он решил покопаться в прошлом дочери конюшего, надеясь разочаровать Фэрбенкса, который попал под влияние ее чар.

Теперь Сильвия была для него лебедем, а жена — воробьем. Мэри пыталась посмотреть на себя глазами мужа, и результат получался неутешительный. Ей исполнилось тридцать девять. Сильвии было двадцать шесть. Пикфорд нуждалась в ком-то, кто мог вселить в нее чувство уверенности, и она решила приблизить к себе двадцатисемилетнего актера Бадди Роджерса, который обожал ее.

Бадди ей всегда нравился. В двадцать два года он пришел пробоваться на роль в фильме «Моя лучшая девушка» и произвел на Пикфорд не менее сильное впечатление, чем в свое время Оуэн Мур. «Это самый красивый мужчина, каких я когда-либо встречала, — промурлыкала она. — У него иссиня-черные волосы. Они похожи на волосы моей матери и густыми волнами разбегаются по его красивой голове». Стройный и высокий молодой юноша, Бадди умел одеваться со вкусом. Его синий пиджак подходил к его волосам. У него были большие глаза и открытое выражение лица. «Этот человек не умел лгать, — писала Мэри в своих мемуарах. — Я с самого начала поняла, что он считает, будто мы живем в самом лучшем из миров».

Роджерс родился в добропорядочном городке Олат, штат Канзас, где его отец Б. X. Роджерс занимал должность судьи и издавал газету «Уикли Миррор». Позднее Мэри с гордостью заявляла, что Роджерс-старший знает по именам всех людей в округе Джонсон. Он души не чаял в своем сыне, который учился в Канзасском университете и пользовался большой популярностью среди студентов. «У меня было енотовое пальто, «форд» модели «Т» и две-три девушки, — вспоминал Бадди. — Меня с радостью принимали в любой компании. Боже мой!» Кроме того, он играл на разных инструментах и дирижировал университетским оркестром, с которым в 1922 году совершил турне по Среднему Западу. Бадди хотел стать профессиональным музыкантом, но отец выбрал ему другое славное поприще.

Летом 1925 года компания «Феймес Артисте — Ласки» начала поиск молодых дарований по всей стране; они хотели выбрать двадцать юношей и девушек с типично американскими лицами, которые понравились бы джазовому поколению. Роджерс-старший послал им фотографию сына. К удивлению Бадди, вскоре его пригласили на кинопробы. Его крайне поразило то, что он вошел в число избранных двадцати. Победителям платили пятьдесят долларов в неделю, пока они учились в нью-йоркской студии. «Занятия продолжались шесть месяцев, — вспоминал Роджерс, — и нас научили двум вещам: как падать с лестницы, не причинив себе вреда, и как целоваться в течение трех минут, ни разу не засмеявшись». В 1926 году все выпускники студии снялись в картине «Очарование юности».

Хотя вскоре после этого Роджерса пригласили на съемки фильма «Таков твой старик» (1926), он очень переживал из-за того, что ему не досталось роли в престижной ленте «Старый железный бок и Бю Гест» (1926). Он запаниковал, когда Уильям Уэлман взял его на роль в эпическом фильме «Крылья» (1927). Это была картина о войне с впечатляющими сценами бомбежки и сражений. Она состояла из тринадцати частей, что немало для немого кино, и снималась восемь месяцев. Роджерс получал всего семьдесят пять долларов в неделю.

Накануне выхода «Крыльев» на экраны сценаристка Хоуп Лоринг, работавшая над фильмом «Моя лучшая девушка», познакомилась с Роджерсом на субботнем танцевальном вечере в Лос-Анджелесе. Она пригласила его на обед в понедельник и назначила встречу у студии «Феймес Артисте — Ласки». «Она приехала на автомобиле, — вспоминал Роджерс, — и мы отправились на другую студию, находившуюся в нескольких милях к северу. Я раньше не слышал об этой студии (любой голливудский актер, за исключением, по-видимому, одного лишь Роджерса, знал съемочную площадку «Пикфорд — Фэрбенкс»). — Мы прибыли туда, — продолжал он, — и я увидел большое бунгало». Лоринг высадила Бадди у крыльца и велела ему позвонить в дверь, пока она припаркует машину. Так молодого, не вхожего в голливудский свет Бадди Роджерса доставили к Мэри Пикфорд.

«Боже, настал мой звездный час», — думал Роджерс, сидя в приемной и глядя на входящих и выходящих актеров. Наконец его пригласили в кабинет Мэри. Вероятно, теплые отношения этих двоих на экране отражали их легкий флирт в реальной жизни. «Мэри совсем не показывала свою власть, — вспоминал Роджерс. — Никогда за три или четыре месяца нашей совместной работы она не устраивала сцен и не прерывала съемку. Она была идеальной актрисой и идеальным другом». В том, что касалось сердечных дел, Пикфорд всегда оставалась живым человеком. Например, она разозлилась, когда Роджерс назвал своей любимой актрисой Норму Ширер. Она также холодно отнеслась к предложению Роджерса снять его знакомую Кэрол Ламбард в роли его сестры.