Всеволод Иванов - Избранные произведения. Том 1

Вышли. У подъезда автомобиль. Горький приглашает. Я отказался, — жил я не так далеко от Машкова переулка, да и хотелось к тому же пойти домой пешечком, медленно, обдумывая беседу, как всегда и укромную, и беспокойно большую, широкую.

Автомобиль покатился…

Тут только я заметил пожилую женщину в праздничном нарядном платочке. Она стояла подле меня, и, держась за ее руку, жадно глядела вслед Горькому маленькая девочка. Лица и у девочки и у бабушки ее были какие-то клубящиеся, точно когда откроешь ставни в избу, в летник весной, то заклубится перед тобой прошлогодняя пыль, и поползет в углы ночная мошкара, и хорошо делается на душе, — и нельзя не улыбнуться.

— К Горькому? — спросил я. — А куда ж вы девались? Он вас и не видал.

— А мы в подъезд, — сказала вся залившаяся теплой краской бабушка. — Мы стеснительны. Онемели. Вышли, когда он поехал.

— Надо б поговорить с ним вам, бабушка.

— Надо б, да и как скажешь? Народ ему все давно высказал, он записал. А я сказать стесняюсь… Повидать нам бы его, ну и повидали. Внучка больно хотела… я из Ярославля, ткачиха. Работала я сорок, почесть, лет и нонче ушла с производства по усталости. Ну, да ничего: наладили жизнь не до полдня, а на весь день, можно мне и отдохнуть…

Она взглянула на меня умными и веселыми глазами и, улыбаясь, спросила:

— Ты заметил, какая у него рубаха-то? Голубая!

— Он всегда, сколько я помню, голубые носит.

— Да ведь не в цвете дело, а в том, что матерьял-то такой мы недавно освоили. И послали к нему в подарок. Он и надел. Крепкий матерьял: якорь повесь — не оторвется. Ребята говорили, наш матерьял носит, а я не верила. Теперь смотрю — наш. И так ему к лицу, что я подумала: всегда, должно, он наш матерьял носил. И мой станок тоже ведь работал, хоть я прилегла теперь от усталости… Да вот внучка небось будет на нем ткать. А, Шура, будешь полотно ткать?

Девочка подумала, ответила тоненьким и прозрачным голоском:

— Не, бабушка, я полотно ткать не буду.

А что же ты будешь ткать? Без полотна-то людям тяжело, им — что же, голым ходить? Без полотна им не обойтись, девонька.

Девочка подумала, и по лицу ее видно было, что она пожалела людей, которые без ее работы ходили б голые. И она сказала с широким жестом:

— Я и полотно буду ткать… я и книги ткать буду, бабушка!

1928–1953