Марк Рафалов - Футбол оптом и в розницу

Игра началась довольно спокойно. Хозяева поля быстро открыли счет и к перерыву вели 2:0. Но в начале второй половины матча произошел неприятный казус. Ленинградцы пошли в очередную атаку, и кто-то из них сильно послал верховую передачу набиравшему ход форварду. Тот успел к опускающемуся мячу, подправил его себе грудью и, не давая опуститься на газон, сильнейшим ударом метров с двадцати пяти вколотил его в верхний угол ворот соперника. Я уже было собирался зафиксировать гол, но тут же увидел застывшего на боковой линии поля Юрия Якобсона. Он стоял с поднятым вверх флагом, Я вынужден был устремиться к нему. Хотя знал, что такие маневры судей не очень хорошо смотрятся, ибо свидетельствуют о неуверенности арбитра. Но в данном случае я об этом не думал: мне нужна была истина. Юра в нескольких словах сразу же прояснил ситуацию: оказывается, принимая мяч, ленинградский нападающий подправил его себе под удар не грудью, а... рукой. Гол я, конечно, не засчитал. Хозяева поля в конечном счете победили 5:0, и никаких претензий ко мне ни у кого быть не могло. Но как оценит мою работу Усов? Такой вопрос будоражил меня неотвязно, пока мы шли в судейскую комнату. Едва я сел заполнять протокол, как к нам вкатился чем-то удивительно похожий на милого колобка толстенький и низенький Николай Харитонович. «Почему гол не засчитал?» — строго спросил он меня. «Так ведь игрок «Спартака» опустил его себе на ногу рукой», четко отрапортовал я. «Да хрен с ней с рукой, — задиристо продолжал наседать на меня Харитоныч, — зато забил-то как! Надо было гол засчитывать!» — безапелляционно завершил он свой монолог и вышел из судейской. Я покидал Ленинград в смятении и тревоге: что же теперь напишет про меня Усов?

Однако через несколько дней, зайдя в Федерацию футбола, я встретил работавшего там известного арбитра и очень доброго человека Александра Владимировича Меньшикова. Он, увидев меня, широко и радостно заулыбался и начал поздравлять с удачно сданным экзаменом. Оказывается, Усов оценил мой ленинградский дебют «пятеркой» да еще в письменном вердикте отметил мои способности и перспективность. Я был от счастья на седьмом небе.

За свою долгую жизнь в футболе я видел несметное количество матчей. Наблюдал за судейством большого числа арбитров. Со многими из них поколесил по городам и весям. Знал им цену и видел, как встречала их многоголосая, обычно не очень жалующая судей аудитория. Поэтому то, что мне удалось увидеть поздней осенью 1962 года на ленинградском стадионе им. С.М. Кирова, навсегда врезалось в память. Еще не затихли тогда наши переживания, связанные с невыразительным выступлением сборной СССР на чемпионате мира в Чили. Наверное, поэтому так уникально, неординарно воспринимался всеми подлинный триумф советского рефери Николая Гавриловича Латышева. 17 июня 1962 года в Сантьяго ему покорился пик судейской славы: он безупречно провел финальную игру чемпионата между сборными Бразилии и Чехословакии. ФИФА отметила заслуги Латышева, вручив ему «Золотой свисток».

Все эти радостные события едва не были омрачены. Руководители сборной ЧССР упрекали нашего судью за то, что он не назначил очевидный, по их мнению, пенальти в ворота бразильцев. Кто-то даже умудрился придать этому эпизоду политическую окраску. Беспартийного Латышева обвинили в непонимании стоящих перед социализмом задач (?!).

Теперь-то легко можно вспоминать о тех временах с ироничной улыбкой. Тогда же все было иначе. В конечном счете все обошлось. Советские руководители были весьма удручены поражением нашей сборной. Они больше помышляли о том, как отчитываться за это фиаско, им было не до Латышева. Между тем кто-то из западных журналистов не без ехидства отметил: «Русские все же прорвались в финал. Их там достойно представлял знаменитый рефери Николай Латышев».

Талант всегда неординарен. Ему чужды поведенческие стандарты и занудная обыденность. Вот всего лишь два примера. Латышев — единственный на моей памяти арбитр, решившийся из-за беспорядков на тбилисском стадионе прекратить за 23 минуты до истечения времени матч чемпионата СССР. Случилось это 1 октября 1961 года и было для того времени весьма рискованным шагом.

Непреклонность и решительность арбитра проявились и в 1955 году, когда в финальном матче на кубок СССР между ЦДСА и «Динамо» Латышев удалил с поля за грубость самого Льва Яшина! Мало кто из судей мог бы отважиться на такой поступок!

Наверное, все судьи, которым довелось выходить на футбольное поле вместе с Николаем Гавриловичем, гордятся этим. Я не исключение. Мне вообще повезло, ибо я завоевал доверие обслуживать самые принципиальные и престижные матчи практически на всех крупнейших стадионах рядом с сильнейшими арбитрами 60—70-х годов.

Игра, о которой я собираюсь поведать, состоялась 21 октября 1962 года на стадионе имени Кирова, в Ленинграде. Местные динамовцы (тогда они были еще в фаворе и выступали в классе «А») принимали алма-атинский «Кайрат». И вот вместе с Латышевым мы прибыли в Северную Пальмиру для судейства этого матча. Едва, ведомые нашим триумфатором, показались мы из тоннеля, как зрители дружно поднялись со своих мест. С трибун неслись крики: «Латышеву браво!», «Николай Гаврилович — молодец!». Стадион ликовал. Динамовцам не удалось одолеть упорных алмаатинцев: игра завершилась нулевой ничьей. Но это мало огорчило зрителей. Когда мы уходили с поля, Латышева вновь провожали приветственными возгласами. Никогда не доводилось мне наблюдать такого восторженного приема судей.

Пользуясь случаем, хочу затронуть еще одну деликатную тему, ставшую чрезмерно актуальной в наши дни. Никто тогда в Ленинграде даже не приближался к нам с какими-то унизительными просьбами и посулами. Более того, входившая тогда в моду практика послематчевых застолий обошла нас стороной. Допускаю, что местных спортивных руководителей обуревало желание пообщаться с великим арбитром за дружеским столом. Но ничего подобного, к счастью, не случилось. К Латышеву с подобными предложениями даже обращаться стеснялись. Мы с Николаем Гавриловичем посетили великолепный ресторан гостиницы «Европейская» и с удовольствием поужинали. И, можете себе представить, — за свои.

Сегодня мне особенно приятно вспоминать те уже далекие годы, когда наш футбол сохранял благопристойность и достоинство. Его еще не одолел нравственный травматизм.

21 ноября 1998 года Николаю Гавриловичу исполнилось 85 лет. Юбилей прошел с типично российскими удалью и размахом. Минуло меньше трех месяцев после праздничных хлопот. В первых числах февраля Латышев стал стремительно угасать: пропал аппетит, резко снижался вес, появились отчетливые признаки депрессии. Наш судейский патриарх стал плохо двигаться. Среди арбитров нашлось много внимательных людей, живо откликнувшихся на нашу общую боль. Алексей Спирин, Сергей Хусаинов, Борис Иванов приложили много сил, чтобы срочно госпитализировать Латышева. 16 февраля мы с Людмилой Николаевной, дочерью нашего великого коллеги, и Борисом Ивановым отвезли его в госпиталь ветеранов войны № 3, расположенный на севере столицы. Николай Гаврилович еще находил в себе силы шутить и восторгаться заботой и вниманием персонала, но... Судьба уже поставила свою безжалостную подпись под роковым приговором: в 6 часов утра 18 февраля 1999 года Латышева не стало.