Эркюлин Барбен - Воспоминания гермафродита

Я слаб и с виду кажусь болезненным. Учитывая это, лучшее место для меня было бы в больнице. Несомненно, это меня, в конце концов, и ожидает.

Время от времени я навещал одну элегантную молодую женщину, муж которой управлял великолепным кафе в Пале-Рояле.

Мы с ней были в самых дружеских отношениях. Она немного знала мою семью, и необычные события моей жизни до крайности возбудили ее женское любопытство. Следовательно, учитывая присущую ее полу ловкость, она постоянно находила способ перевести разговор на эту тему, все время ожидая каких-то невероятных подробностей, на которые я был не особенно способен, даже ради нее.

Однако я не считаю, что мои воспоминания стоят того, чтобы трепать их на каждом углу. Ведь в моей жизни бывали ситуации, которые мало кто способен оценить, и конечно же, в наше время всегда найдутся грубые личности, готовые глупейшим образом интерпретировать все факты и вещи, и эти интерпретации могли быть для меня опасными, в чем я иногда имел возможность убедиться лично.

Могу привести тому пример. Дело было на одной железнодорожной станции. Заместитель начальника бюро беседовал со мной о моем странном прошлом. Он доверчиво считал, что однажды я стала предметом увлечения какого-то юноши и уступила его желаниям, таким образом, выяснился мой настоящий пол. Отсюда ясно, до чего могут дойти попытки меня понять, и какие серьезные последствия они могут иметь для меня и для моего спокойствия.

Я был принят на временную должность в финансовое управление, где провел несколько месяцев в ничем не замутненном спокойствии, надеясь получить постоянную работу. Однако этого не случилось. В компании произошли перемены, которые вынудили ее сократить персонал. Меня поблагодарили, правда, обнадежив, что есть возможность позже восстановить меня на моем посту, однако никакой уверенности в этом не было.

И вот я снова ищу возможность заработать на хлеб. Мои сбережения могли позволить мне протянуть месяц. В этих условиях я мог считать себя богачом. Ведь мне нужно так мало. Того, что я съедаю за весь день, с трудом хватило бы на завтрак молодому человеку моего возраста, если, конечно у него хороший желудок.

Что касается беспокойства, могу утверждать, что я ничего подобного не испытывал.

Мне кажется, что каждый выпавший мне на долю день может стать последним в моей жизни. И естественно, никакого страха я при этом не чувствую.

Чтобы понять подобное безразличие в двадцать девять лет, нужно, как и я, быть приговоренным к самой мучительной изо всех пыток, к вечному затворничеству. Мысль о смерти, которая обычно вызывает отвращение, была для моей изболевшейся души несказанно сладостной.

Вид могилы примиряет меня с жизнью. Не могу выразить всю несказанную нежность, которую я ощущаю к тем, чьи кости покоятся под моими ногами. Этот незнакомый мне человек становится моим братом. Я сливаюсь с этой душой, свободной ото всех земных уз; будучи пленником, я всеми силами призываю миг, когда мне будет позволено соединиться с ним.

Чувства переполняют меня до такой степени, что мое сердце буквально растворяется в радости, надежде. Я бы мог заплакать, но сладкими слезами.

Все описанное здесь я испытывал много раз, ибо больше всего в Париже любил гулять по кладбищам Пер-Лашез и Монмартра. Я с детства с огромным почтением относился к мертвым. Временное положение грозило затянуться надолго; мои финансы таяли, наводя меня на грустные размышления.

Даже учитывая перспективу получения новой должности, эта ситуация не могла продолжаться, ибо я уже дошел до того, что задавал себе вопрос, чем завтра буду питаться.

А вам, мой читатель, пожелаю никогда не узнать того ужаса, что содержится в моих словах.

Подобная ситуация, если она длится долго, может довести несчастного, попавшего в нее, до самых ужасных крайностей. И с того дня я постепенно начал лучше понимать самоубийство и оправдывать его.

Комментарии здесь не требуются.

Сколько раз, грустно сидя на скамейке в Тюильри, я постепенно позволял себе спуститься по этой ужасной наклонной плоскости, откуда нет возврата, увы! Она ведет к страху, унижению, моральному разложению.

О! сколько раз в это время я завидовал тем, кто спит вечным сном в могиле, последнем приюте рода человеческого. За что же, Господи, вы позволили продлиться до этого дня жизни, бесполезной для всех и невыносимой для меня? Вот одна из тайн, которые не дано разгадать человеку.

Я был в тягость всем и себе самому, не испытывая ни малейшей привязанности, не имея никаких перспектив когда-либо ощутить на своем скорбном страдальческом челе нежный и чистый луч.

Нет, ничего подобного. Постоянное одиночество, затворничество, злобное презрение.

За несколько дней до этого, доведенный до крайности, я вынужден был обратиться к своей доброй бедной матери.

Поймете ли вы, как тяжело было решиться на это сыну, знавшему, каких лишений будет стоить эта помощь!

Мало того, что я был бессилен сделать счастливыми последние дни той, которой был стольким обязан, но я еще и собирался посягнуть на ее и без того скудные сбережения.

Могу с уверенностью сказать, что это было самым тяжким изо всех выпавших на мою долю испытаний.

Сейчас я расскажу о роковом решении, на которое меня подтолкнуло глубокое отчаяние, пережитое мною за последние дни. Однажды утром у сада Тюильри я встретил агента одной крупной судоходной компании, с которым я познакомился несколькими годами ранее и который, по моему мнению, должен был находиться где-то в Бретани.

Я прошел мимо, не заговорив с ним, ибо он не узнал меня. Позже, размышляя об этой странной встрече, я решил, что это было счастливое предзнаменование, сулящее новое будущее.

У меня сохранились прекрасные воспоминания о наших отношениях, вот почему я был уверен в том, что он может поддержать меня в создавшейся ситуации.

Через день я отправился к нему с визитом в главное управление компании и не скрывал от него своего сложного положения. Должен признать, он этим заинтересовался. Он принял меня даже с большим участием, чем я того ожидал.

Я просил у него всего лишь взять меня на борт какого-нибудь судна в качестве юнги. Мое предложение сильно его удивило.

Он бы хотел предложить мне что-нибудь получше.

С другой стороны, он указал мне на некоторые сложности, мешавшие реализации моего плана.

Начнем с того, что компания набирала на эти места только людей, которые уже привыкли находиться в море. «Кроме того, — сказал он мне, — учитывая ваш прежний образ жизни, не думаю, что вы сумеете выполнять подобную работу. Конечно, если вы на этом настаиваете, я готов помочь вам. Возможно, мне даже удастся облегчить ваше положение на борту, порекомендовав вас одному из моих друзей, ответственному за административно-финансовую часть, Европы“».