Нина Михальская - Течёт река…

Ехать в Сокольники одна вместе с собакой я не решалась Были для этого причины: Джесси не слушалась меня, команд моих не выполняла. Я имела много возможностей убедиться в этом задолго до того, как зашли разговоры о выставке. У Джесси был странный характер, к тому же оке многого недопонимала. Например, она вовсе не опасалась машин м не один раз, когда мне приходилось сопровождать её на прогулке, выбегала на проезжую часть мостовой, таща меня за собой с непреодолимой силой. Милиционеры окрестных перекрестков — на Смоленской площади, на Арбате, на Садовом кольце — знали нашу рыже-черную собаку, так как мм приходилось останавливать уличное движение, когда она оказывалась посередине улицы, свистеть, переключать светофор, изрыгать ругательства, Машины гудели, пешеходы останавливались, смеялись или возмущались, я прилагала все возможные усилия, но Джесси не подчинялась установленным правилам. Для неё ничего не стоило сделать лужу среди машин перед высотным зданием Министерства иностранных дел прямо на середине Садового кольца, а потом спокойно, торопясь, как бы и не слыша шума городского, вернуться на тротуар и уже спокойно шествовать рядом со мной, держащей поводок дрожащими от напряжения и возмущения руками. Два раза она убегала прямо с поводком, устремляясь то к входу в Смоленский гастроном, то к самому берегу Москва-реки у Бородинского моста. Учитывая все это, необходимо было найти помощника, который согласился бы сопровождать вас на выставку ранним утром воскресного дня.

Принести себя в жертву решил Владик Пронин. Не отказался от предложения и Борис Ягодин (брат Г. А. Ягодина), с которым мы познакомились и стали друзьями, когда он приехал из Пензы в Москву для завершения и защиты кандидатской диссертации. Он был биолог, и я возлагала на него особые надежды в связи с неуправляемой собакой. Однако Борис мог быть в Сокольниках только после двенадцати, а демонстрация эрделей начиналась в десять. Владик мог ехать с утра, но не на весь день. Установили сменяемость содействующих. В девять утра (такси было заказано накануне вечером) Владик был у меня в соответствующей спортивной одежде и обуви. Я тоже облачилась, по моим представлениям, как следовало владелице породистой собаки: свободная юбка, английского покроя блузка с короткими рукавами и кармашками, туфли-лодочки без каблуков. Джесси была расчесана. Поводок был достаточно крепким, ошейник новым. Несколько кусков сахара и сухарей лежали в сумке. Собака впервые совершала столь дальний путь по Москве в машине. С интересом смотрела в окно, немного волновалась, изредка повизгивала, чесала задней лапой бок, потом успокоилась.

Вход в парк Сокольники был украшен гирляндой из зеленых ветвей, обрамлявшей стенд, на котором огромными буквами было написано: «Собака — лучший друг человека. Ф. Энгельс» Владик с уважением посмотрел на Джесси, Джесси на меня без уважения, но с явным нежеланием двигаться дальше. Вряд ли это явилось реакцией на слова, тщательно и броско выведенные красной краской на сероватом фоне Но именно под ними она и остановилась, преграждая путь движущимся на выставку собакам и людям. Кусок сахара, который демонстрировал Владик на некотором расстоянии от Джессиного носа, заставил собаку продвигаться все вперед и вперед, пока мы достигли широкой аллеи, ведущей к цели. Записались в список, отметив тем самым своё прибытие. Представили документы: собачий паспорт, её же родословную и паспорт владельца, заняли отмеченное на выданном талоне место и стали ждать дальнейшего, смутно представляя, из чего именно оно будет складываться, А тем временем на арене хозяева цугом вели одну за другой овчарок, минуя столики с сидящими за ними судьями, отмечавшими что-то в своих книжечках-протокольчиках. Ровно в десять протрубили в трубу и объявили: «Эрдели на проход!» Владик идти «на проход» отказался, уверяя меня, что только хозяин должен продемонстрировать экстерьер выставляемой им собаки. Откуда только он знал это? Мы с Джесси, проявившей вдруг удивительную сговорчивость, двинулись к дорожке, которая тянулась вдоль невысокой перегородки (наверное, в обычное время это был стадион футбольное поле, может быть). Собаки шли справа от хозяев близ перегородки. Судьи наблюдали за ними. Джесси шла, вытянувшись в струнку, мерно и твердо передвигая ногами На правом боку болтался прикрепленный к ней номер: 25. Путь был пройден, вернулись на место, номер которого тоже был 25, стали ждать. Теперь собак начали выкликать одну за другой, но поодиночке. Им надо было прыгать через барьер, пробежав предварительно вместе с хозяином некоторое расстояние по дорожке. Хозяева через барьер не прыгали, но поводки из рук не выпускали. Джесси взмыла в воздух в нужном месте и в нужный момент преодолела барьер. Я её чуть-чуть не подвела, слегка (лишь слегка, к счастью!) споткнувшись. Но обошлось. Эрделей было тридцать. Вызывали по номерам. Следующий этап — быстрый бег по той же овальной дорожке. Мы бежали быстро, я старалась изо всех сил не отстать от Джесси, не задержать ее. Пробежали, Джесси уже сама шла на место, Владик дал ей сухарь и сахар. Уже было можно; бег — последняя форма испытания для эрделей молодого возраста. Наступил перерыв. Потом выставляли боксеров, потом двинулись какие-то лохматые белые псы. Солнце палило. Время давно перевалило за полдень. По арене двигались здоровенные сенбернары, за ними — пудели. Наконец объявили: «Сообщение результатов — в четырнадцать часов». Мы спрятались в тень под деревьями на лужайке под забором Владик принес газировку. Съели сухари, и тут появился Борис с батоном и ветчиной, нарезанной тонкими розовыми ломтями. Съели батон с ветчиной, выделив часть Джесси. Не очень большую, но она доела сахар. Потом Владик ушел, но вернулся с пивом. Выпили пива. Он снова ушел, но уже не вернулся. Ровно в два часа всех призвали занять свои места. Мы вернулись.

К столику с судьями вызывали призеров, отмечая их успехи особыми грамотами. Остальным выдавали справки, подтверждающие участие в выставке (название, дата) и породность. Пришлось ждать и нам подтверждения. Собака устала. Она начала подвывать и дергаться. Вдруг слышу: «Джесси Михальская. Эрдель-сука. Награждается грамотой первой степени за породность и уровень продемонстрированных умений». Кому же идти за грамотой? Я колебалась. Джесси рванулась, и мы двинулись к судейскому столу. Собака снова шла как по струнке, шла за наградой.

На обратном пути, — теперь мы ехали уже не на такси, а на машине Бориса, — остановились у Смоленского гастронома, где владелец машины купил бутылку вина, колбасу и пирожные для нас с ним и кусок мяса для Джесси. Дома устроили праздник. На следующее утро во время прогулки Джесси Михальская снова вела себя как обычно: вырвалась, убежала, волоча за собой поводок. Чуть не сбила старушку, но была схвачена за конец поводка молодым лейтенантом, который и вернул её мне. Радость Анюты в связи с отмеченными судейской коллегией достоинствами её Джесси была велика. Не только радость, но и гордость.