Дмитрий Рябышев - Первый год войны

"Что же делать дальше?" - мучительно думал я.

С соседом слева - 15-м мехкорпусом образовался большой разрыв, связи нет. Соседей справа совсем не было. Вчера я решил продолжать наступление на Дубно, чтобы соединиться с подвижной группой Попеля. Но вчера была надежда, что с подходом наших 9-го и 19-го мехкорпусов можно будет разгромить 1-ю танковую группу Э. Клейста. Сегодня на этот счет никаких иллюзий не осталось.

Оценивая сложившуюся обстановку, мы все яснее представляли, что соотношение сил на нашем участке фронта складывается далеко не в нашу пользу. Рассчитывать надо на свои неполные две дивизии. Однако еще теплилась надежда, что вот-вот подойдут мехкорпуса Фекленко и Рокоссовского, хотя мы даже не знали, где они находятся. После долгих размышлений мы в штабе пришли к выводу: надо своими активными действиями сковать противника, создать угрозу его флангу и тылу, не позволить его главным силам продвигаться в глубь нашей территории.

Этим, думалось, мы поможем генералам Фекленко и Рокоссовскому выйти в район Дубно. К этому времени 7-я моторизованная и 12-я танковая дивизии находились в полуокружении. Командиры дивизий доносили, что противник свежими силами наносит сильные удары по нашим внешним флангам, стремясь замкнуть кольцо. Наши части понесли большие потери.

Упорные и активные действия 8-го механизированного корпуса германским высшим командованием теперь оценивались со всей серьезностью. Генерал Гальдер в своем дневнике отметил: "На фронте группы армий "Юг" все еще продолжаются сильные бои. На правом фланге 1-й танковой группы 8-й русский танковый корпус (имеется в виду 8-й мехкорпус. - Д. Р.) глубоко вклинился в наше расположение и зашел в тыл 11-й танковой дивизии. Это вклинение противника, очевидно, вызвало большой беспорядок в нашем тылу в районе между Бродами и Дубно. Противник угрожает Дубно с юго-запада... В тылу 1-й танковой группы также действуют отдельные группы противника с танками, которые даже продвигаются на значительные расстояния". И в последующие дни записал: "Фюрер проявляет беспокойство по поводу... напряженного положения на фронте 1-й танковой группы южнее Дубно..."

"На фронте группы армий "Юг" развернулось своеобразное сражение в районе южнее Дубно. 16-я танковая дивизия, оставив высоты в районе Кременца, атакует противника о юга, в районе Кременца 75-я пехотная дивизия наступает о запада, 16-я моторизованная дивизия - с северо-запада, 44-я пехотная дивизия - с севера и 111-я пехотная дивизия - с востока. На стороне противника действует 8-й механизированный корпус. Обстановка в районе Дубно весьма напряженная".

Следующая запись - к исходу 29 июня и на утро 30 июня: "На фронте группы армий "Юг"... напряженная обстановка в районе Дубно... довольно серьезно помешала продвижению 16-й танковой и 16-й моторизованной дивизиям, а также на несколько дней задержала 44, 111 и 229-ю пехотные дивизии..."{8}.

29 июня в первой половине дня я на танке Т-34 выехал на командный пункт 7-й мотодивизии, где гитлеровцы наиболее активно вели наступление. В это время до 20 танков противника прорвались в глубь нашего расположения и завязали бой. Мой танк угодил в гущу немецких машин. Вижу, справа в метрах 100 немецкий Т-III наводит пушку на наш танк. Но экипаж уже раньше меня заметил это и упредил врага, с первого выстрела подбив его. Вся эта группа немецких танков была полностью уничтожена. Но и наши танкисты понесли значительные потери.

Ознакомившись с обстановкой, которую доложил командир 7-й мотодивизии полковник А. Г. Герасимов, я убедился, что гитлеровцы глубоко обходят наш левый фланг. Положение войск становилось тревожным. К исходу дня немцам удалось замкнуть кольцо окружения. При этом командный пункт корпуса оказался отрезанным от дивизий, а войска корпуса расчленены на три изолированные группы (подвижная группа, главные силы и тылы), которые, отбиваясь от наседавшего врага, несли большие потери.

Я оставался на КП 7-й мотодивизии. Связи с командованием фронта нз было. Пробиться к Дубно не удалось...

Длинный июньский день подходил к концу. Постепенно затихал напряженный бой. В районе расположения наших войск догорали колесные машины, разбитые фашистской авиацией, и немецкие танки, подбитые нашей артиллерией и танкистами.

Решил накоротке заслушать командиров дивизий, чтобы выяснить боевые возможности и моральное состояние войск и совместно наметить план дальнейших действий. Командир 7-й мотодивизии в своем докладе, обстоятельно анализируя сложившуюся обстановку, обратил внимание на слабую обеспеченность боеприпасами и горюче-смазочными материалами, которых, по его мнению, не хватит для завтрашнего дня. А наши тылы были отрезаны противником. Полковник Герасимов доложил, что настроение бойцов и командиров дивизии боевое, но люди сильно устали.

Командир 12-й танковой дивизии генерал-майор Т. А. Мишанин после тяжелой контузии чувствовал себя очень плохо, потерял голос, и за него докладывал начальник штаба. В танковой дивизии положение было примерно такое же, как и в 7-й мотодивизии.

Во время совещания над нами появился горящий советский самолет, подбитый немецкими истребителями. Летчик выбросился на парашюте и приземлился в расположении КП 12-й танковой дивизии. Когда мы подошли к нему, то увидели, что он находится в тяжелом состоянии: лицо и руки были сильно обожженными. После оказания первой помощи летчик нашел в себе силы доложить, что доставлял приказ командующего фронтом командиру 8-го механизированного корпуса. Когда фашистские истребители подбили самолет, летчик, боясь попасть в руки противника, уничтожил приказ. О содержании приказа летчик не знал, но нам от него стало известно, что общее наступление войск фронта отменено. Однако, не имея приказа письменного, я сомневался, что наступление отменено. Вместе с тем отмена общего наступления войск фронта не давала мне права на отступление.

Что делать? Продолжать выполнять задачу, поставленную фронтом, идти в район Дубно? Бой в течение дня показал, что пробиться на соединение с подвижной группой мы не сможем. Оставаться и вести бой в полном окружении с недостаточным количеством боеприпасов и горюче-смазочных материалов по меньшей мере неразумно, так как это привело бы к полному разгрому корпуса.

Связаться с командованием фронта и подвижной группой Попеля мы не могли, так как при очередной бомбежке погиб шифровальщик, сгорели документы шифрованной связи. Кодированных карт у нас не было. Таким образом, мы лишились возможности использовать радио.

Я принял решение вывести дивизии из окружения и занять оборону на высотах северо-восточнее Радзивилова фронтом на северо-восток, чтобы здесь пополнить части боеприпасами и горючим, а затем, при благоприятной ситуации, снова перейти в наступление.