Никита Окунев - Дневник москвича. Том 1. 1917-1920

† Ошеломлен и глубоко огорчен неожиданным известием о кончине своего друга с детства Василия Ивановича Зотова. Вот человек, которому надо бы дожить до 90-летнего возраста, но скончался он 53-х лет, от самой ничтожной причины, которая, вероятно, не возымела бы своего смертельного действия, если бы то случилось не в эти проклятые дни. Прыщик на носу, — он его сковырнул, — образовалось рожистое воспаление — лечил первый подвернувшийся врач, у которого, конечно, руки тряслись от слышавшейся канонады, и получилось заражение крови, и наш веселый, всегда бодрый, моложавый, никогда серьезно не хворавший — мирно почил утром 7-го ноября. Позднее, на его похоронах 9-го ноября, у его могилы я слышал разговор двух простых людей, вероятно, с его фабрики: «Таких людей уж теперь не будет. Дай Бог ему Царство Небесное.» Вот истинная оценка доброго, великодушного и приветливого друга моего, вот мой венок на его безвременную могилу. Вечная ему Память!

† 8-го ноября в среду, наконец, вышли настоящие газеты, то есть — «Русск. слово», «Русск. вед.», «Утро России» и др. На первых страницах — траурное объявление о кончине многих московских обывателей, случайно погибших за эти дни или павших идейно. Царство им Небесное! Много скорбного, нерадостного и предвещающего новые народные бедствия помещено в этих газетах. Но во всех — надежда, что дело большевиков — только нарыв, который когда-нибудь да лопнет. «Русские вед.» прямо говорят, что: «Царство большевиков мертворожденно. Роковые слова «мене, текел, фарес» написаны на его стенах с самого его возникновения.» Статьи имеют такие заголовки: «На развалинах», «Апофеоз братоубийства», «Со взломом», «Трещина», «Украденный закон», «Братский бой», «Дни ужасов», «Террор» и т. п. В Петрограде правительство засело в Зимнем дворце, который порядочно испорчен стрельбой с Невы и с Дворцовой площади и разграблен. Министры были все арестованы, но потом оставлены под арестом только кадетствующие, т. е. Кишкин, Терещенко, Коновалов, Смирнов, Третьяков. Под Петроградом был бой казаков с матросами, которых было больше, чем казаков в 12–15 раз. И везде так. Вообще, за малым исключением, все солдаты, строго говоря «изменившие» Царскому правительству, еще раз за эти 8 месяцев успели изменить и другому правительству. Какой позор для нации! И как жестоко дралась эта рать громадная с небольшими кучками верных долгу! Никому пощады не было, убивали при этом священников, мирных граждан и даже не постыдились надругаться над «учителем революции» Г. В. Плехановым!

В министерствах никто не работает. Чиновники не признают новой власти. Все отбирается от них насилием. Все спуталось, все пошло к окончательной разрухе ужасающими скачками. Слухи о немецких победах не подтверждаются, но о победоносном шествии анархии по всей стране сообщается очень определенно. Железнодорожники, доведенные насилием и угрозами различных властей до отчаяния, грозят массовой стачкой. Тогда голод на фронте и в городах вступит в свои ужасные и неумолимые права. Горе России! Безумие овладело массами ее. Это гнев Божий!

Пуришкевича, конечно, арестовали.

Повреждений в Москве не исчислишь. Они и там, где я их видел (в особенности у Никитских ворот, где разбито и сожжено дотла несколько домов, от которых остались одни полуразрушенные стены. Там все погибло в огне: много живущих там и все добро, все имущество от подвалов до чердаков. И дома многоэтажные, с сотнями квартир.). В Кремле снаряды попали в Успенский Собор, в Чудов монастырь, в церковь 12-ти Апостолов, в Малый дворец и вообще, должно быть, пострадал наш Святой и седой Кремль больше, чем от нашествий иноплеменных. Пишут о многих разрушениях, пожарах, расстрелах, но Бог с ними! Лучше уж сказать сразу, что, в общем, надо бы хуже — да нельзя. Может быть, эти ужасные картины пробудят совесть восставших брат на брата и не доведут политическую борьбу до повторения таких ужасов. Да и нет возможности записывать обо всем протокольно. Это не по моим силам и не по моему настроению.

† Случайно серьезно ранен в ноги в своей квартире Брусилов. Как старик с ума не сойдет от такой превратности судьбы! Застрелился от невыносимого состояния духа старый московский общественный деятель Ф. Ф. Воскресенский.

Казаки на Дону, что называется, окопались: ни к нам не идут на помощь, ни угля и хлеба нам не дают и к себе никого не пускают.

Украина и Финляндия провозгласили себя республиками и тоже с презрением относятся к нашему бедствию. Погибайте, мол, коль не сумели объединиться.

Кавказ тоже что-то устроил у себя «самостийное». Распадается великая Россия, трещит по всем швам. В Бессарабии автономия.

Одна только Церковь силится удержаться, и дай Бог, чтобы «не одолели врата адовы». В воскресенье выбран по жребию Святейшим Патриархом Московский Митрополит Тихон. (На Церковном Соборе были избраны 3 кандидата: он и Архиепископы Антоний и Арсений.)

Сегодня объявлено, что временный Верховный главнокомандующий Духонин не исполнил распоряжения Ленина и К° о немедленном перемирии и за это смещается, а на его место назначается прапорщик Крыленко. Ловко! Можно ли идти дальше, и что за честь победоносному великому Гинденбургу состязаться с прапорщиком Крыленко. Не лучше ли просто прислать к нам в Россию немецких жандармов и городовых и разогнать всю нашу шатию «в сером», а разных Врыленко, Дубенко, Гнусенко, Ленина и коммивояжера Троцкого связать и поместить в дом умалишенных, а затем в союзничестве с другими нашими неприятелями и с англичанами, французами, американцами и японцами разделить Россию на части и взять ее со всеми республиками, автономиями и комитетами под строжайшую опеку. Искренне говорю и говорю, как любящий свою бедную родину, — дай Бог, чтобы это совершилось.

Сегодня опять праздник с музыкой, революционными песнями, процессиями и флагами. Приказано не торговать, не учиться, не работать, а идти на Красную площадь, где вырыты могилы для жертв революции, стоявших на стороне большевиков, † По-христиански и по-человечески говорю — упокой их Господи! Но душа не лежит к афишированию этого скорбного, но мрачного торжества. Я даже не пошел с утра за народом и провел день в тиши своей конторы за писанием этой роковой повести. Прости меня Господи и утешь осиротевших, но не дай торжествовать тем людям, которые сегодня распевали «Мы жертвою пали». Не было надобности в этих жертвах, и мирным путем можно добиться на земле Царствия Божьего. Нужно только быть всем безоружными.

На улицах расклеен приказ военно-революционного комитета о свободной выдаче в банках без ограничений сумм только по чекам на выдачу жалования служащим и заработка рабочим, а также необходимых для воинских частей, все же прочие выдачи ограничиваются 150 руб. в неделю. Такая чепуха, свидетельствующая о полном убожестве наших новоявленных администраторов. Ведь благодаря такому распоряжению вся торговая жизнь крупнейшего торгового центра остановится. Остановится и вся промышленная жизнь. Не имея возможности получать деньги за проданные товары, фабриканты не в состоянии ни купить материалы, ни заплатить рабочим. Черт знает, какое создается положение! Вот идиотство-то! А в Петрограде само «правительство» в лице Ленина и Луначарского (вернулся опять к власти, — видно, разобрался, что Кремль не настолько осквернен, чтобы плакать о нем) издало декрет о введении государственной монополии на объявления. Суть его в том, что печатание за плату объявлений в периодических изданиях печати, равно в сборниках и афишах, а также сдача объявлений в киоски, конторы и т. п. учреждения объявляется монополией государства. Печатать такие объявления могут только издания «временного рабочего и крестьянского правительства в Петрограде и издания местных советов р.с. и к.д.». Одним словом, большевики осуществляют легендарный проект черносотенной газеты дореволюционного времени «Земщина» или повторяют страничку из «Записок сумасшедшего». Да и чего ожидать от них, когда Троцкий сказал, что «свобода печати — буржуазный предрассудок», а Ленин сравнил защитников свободы печати с людьми, «останавливающими идущую вперед полным паром революцию».