Владимир Шигин - Мятежный «Сторожевой». Последний парад капитана 3 -го ранга Саблина

1969 году во время экспертизы в Институте им. Сербского установили, что Григоренко «страдает психическим заболеванием в форме патологического (паранойяльного) развития личности с наличием идей реформаторства». Был вновь помещён в психиатрическую больницу на принудительное лечение.

В 1972 году был арестован за антисоветские выступления и осуждён на 7 лет заключения. В 1974 под давлением международных протестов освобождён, продолжил диссидентскую деятельность. В 1976 году стал членом Московской Хельсинкской группы, был одним из членов-основателей Украинской Хельсинкской группы. Совместно с другими правозащитниками Григоренко подписал открытое письмо в защиту диссидента Буковского. В конце 1977-го выехал в США для операции и свидания с ранее эмигрировавшим сыном. Через несколько месяцев был лишён гражданства и тем самым права возвращения в СССР. В последующие годы он продолжал принимать активное участие в антисоветских компаниях, отстаивая идеи украинского национализма и уничтожения СССР. Умер в Нью-Йорке в 1987 году. В 1997 году президент России Ельцин подписал указ «Об увековечении памяти Григоренко П.Г.».

Начав с борьбы за светлые и непорочные идеалы ленинизма, т.е. именно за то, за что ратовал Саблин, Григоренко, в конце концов, стал открытым проамериканским агентом влияния, антисоветчиком и бандеровцем. Такой путь прошел не он один. Абсолютно уверен, что и Саблин, оставшись он жить, занял бы достойное место в этой когорте. Все задатки для этого у него имелись.

Работавший с документами уголовного дела по Саблину генерал-майор юстиции A.B. Борискин в своей наделавшей в свое время много переполоха в среде демократов статье «Лицедеи» («Военно-исторический журнал», 1990 г. № 10) так характеризует личность В.М. Саблина: «Саблин все время стремился к парадности, показухе, то и дело лицемерил, лицедействовал. Разоблачая в своих “революционных воззваниях” очковтирательство советской бюрократии, сам занимался укрывательством уставных проступков и правонарушений на корабле, покровительствовал нарушителям, завышал оценки' на политзанятиях, к которым, как и к обязанностям политработника, относился более чем прохладно и формально, подтасовывал другие результаты соревнования и учебы личного состава. Цель — вверенный ему корабль должен быть “отличным”, “лучшим”, “показательным”. Неважно, что хвалебные рапорты о достижениях находятся в резком противоречии с реальным положением дел. И после всего этого — разоблачать “застойные порядки”?.. Он стремился к всесоюзной популярности и славе. Его программа, которую он вынашивал тайно долгие годы, заключалась в создании новой партии, сформировании нового правительства, создании нового “коммунистического” общества.

Вообще-то в нынешние времена на многочисленных митингах можно услышать куда более “крамольные” прожекты и фразы. Но дело не в планах и программах. Дело в том, каким способом они навязывались другим, с помощью каких средств осуществлялись. Саблин это решил сделать с позиции силы. Анализируя поступки этого человека, удивляешься той главной цели, которую он поставил перед собой: ему во что бы то ни стало хотелось выступить по Центральному телевидению и изложить свои убеждения. С годами это желание настолько овладело им, что он подобно герою рассказа Стефана Цвейга “Амок” готов был, кажется, пожертвовать репутациями и жизнями отца, матери, двух братьев, жены и сына, целого экипажа. Он был одержим этой идеей, и получилось в итоге так, что одержимость породила бездумную решительность, болезненную настойчивость, преступную агрессивность. Саблин стал на путь экстремизма и разбоя». Полностью готов подписаться под каждой фразой A.B. Борискина.

Бывший главный редактор журнала «Военно-исторический журнал» генерал-майор Н. Филатов так характеризует демократическую возню вокруг Саблина: «Говорят, судьбы зачастую бывают слепыми и необузданными. Случается и так, что они имеют довольно схожие параллели в жизни, казалось бы, разных людей. Вот Саблин. В его авантюрных и безответственных поступках, в его отношении к родной стране было много такого, что перекликалось с деятельностью академика Сахарова, которого Саблин, по его словам, не признавал. Но случай распорядился так, что немалая часть их жизни и деятельности связана с одним городом — Горьким (Нижним Новгородом). А разве не является парадоксом судьбоносного времени (хотя, возможно, и закономерностью, которой следуют нечистоплотные люди), что имя Саблина повязано в наши дни с другим, ставшим уже нарицательным именем — Григоренко? Учрежденной в наши дни “неформалами” медалью имени Григоренко (№ 11) оценена “революционная доблесть” Саблина, которую тот сам, в конце концов, осудил и от которой отказался. Но такое награждение вполне резонно, поскольку оба этих деятеля придерживались примерно одинаковых жизненных принципов и строили свою карьеру по одинаковому методу. Григоренко, являясь слушателем Академии Генерального штаба, писал доносы, пытаясь выставить в лучшем свете себя, а в худшем других, что затем делал и его последователь Саблин, обучаясь в Военно-политической академии. И тем, и другим руководили личные выгоды и амбиции, прикрытые фальшивой саморекламой правдолюбцев и “народных страдальцев”. Или такое совпадение. Разрабатывая “демократические” программы по совершенствованию советского общества, записывая на магнитную пленку (записи составили около полукилометра) свои речи и автобиографию, Саблин в то же время глушил на корабле всякие попытки добиться справедливости и истины силой недисциплинированных матросов и старшин, издевавшихся над молодыми воинами. Он отмахивался от жалоб последних, покрывая и защищая их притеснителей, в чем цинично признавался. “Мне известно много случаев,-— сообщил Саблин на допросе 1 марта 1976 года,— когда молодых матросов не пускали на просмотр кинофильмов, заставляли отрабатывать наряды в это время, вне очереди мыть посуду и обслуживать за столом, причем все это в унизительной форме. Особенно в этом отличались такие старшины, как Гавриленко, Уловкин, Берия...” Фамилия последнего, являвшегося соратником Саблина, тоже заставляет усомниться: а так ли уж слепа судьба в выборе лжегероев-лицедеев, попирающих честь, совесть, законы? А так ли уж безвинны и те, кто пропагандирует подобных героев-лицедеев? Они, эти пропагандисты, тоже ведь лицедействуют».

В 90-е годы рижский журналист Майданов, подвизавшийся на ниве «саблиниады», озаглавил свою книгу о событиях на «Сторожевом» «книгой-памятником» и кинул клич собирать всем миром деньги на памятник Саблину. Деньги доверчивые люди слали, памятник, понятное дело, не поставили, а деньги, тоже, понятное дело, куда-то исчезли.