Михаил Неведомский - А. И. Куинджи

Архип Иванович страстно любил музыку, особенно итальянцев и Бетховена. Чайковский казался ему слишком moderne, где — слишком шумным, а где — чрезмерно чувствительным. Но Мусоргского он признавал за «Хованщину». Из «передвижников» преданностью музыке отличались П. А. Брюллов, игравший на виолончели, Позен, игравший «на всех» инструментах, но преимущественно на скрипке, и Мясоедов — пианист, — из них составлялось трио. Сам Архип Иванович с детства играл на скрипке, по больше в одиночестве (подобно бекиновскому «анахорету») или дома под аккомпанемент Веры Леонтьевны. «Публично» он выступал только у Крамского, когда не было чужих — гостей…

Куинджи любил эту свою картину: он выкупил ее у ее владельца, причем — стоит отмстить этот курьёз — здесь имело место явление, называемое, на языке экономистов, «конъюнктуральной рентой»: приобретена была картина в годы, когда у Куинджи еще не было имени, — как я упоминал, всего за 100 рублей; но десять лет спустя (уже после «Ночи на Днепре») цена картины возросла в три раза, и она обошлась самому автору в 300 рублей…

Погибший такой трагической смертью, Константин Яковлевич близко сошелся с Архипом Ивановичем в последние годы его жизни (особенно по делу организации «Общества имени А. И. Куинджи») и подготовил для настоящего издания свои воспоминания об Архиве Ивановиче. Они были набросаны раньше, а за два дня перед самоубийством К. Я. переписал часть своих заметок. Вдова покойного, О. А. Крыжицкая, предоставила рукопись и распоряжение «Общества имени А. И. Куинджи».

В эти же годы, заметив непрочность своих красок, Архип Иванович проделал ряд систематических опытов над красками различных фирм. Он исследовал изменение различных их комбинаций при действии солнечного света и в тени. В результате этих опытов у него явилась полная уверенность, что дальнейшие его картины избегнут участи первых его произведений, которые, как я упоминал, страшно пострадали от времени.

Покупал А. И. землю не для одного себя, а для целой группы товарищей-передвижников. По его идее, в центре участка надо было устроить дом для собраний, с библиотекой и т. д. Но остальные «пайщики» охладели по разным причинам к общей затес, и земля осталась за А. И.

Упорным оставался убежденный демократ Н. А. Ярошенко. (Левая, радикальная часть Товарищества называла его «совестью передвижников»), Он был очень огорчен, узнав о колебаниях Крамского, и негодовал на Куинджи и Репина. Из-за Ярошенко Архипу Ивановичу пришлось пережить тяжелую минуту: в 1895 году на собрании «товарищей» у Брюллова при появлении Куинджи Ярошенко поставил на баллотировку вопрос о возможности «посторонним» присутствовать на таких собраниях. Большинством двух голосов вопрос был решен отрицательно… С этих пор Архип Иванович уже не появлялся в среде передвижников…

Из них гг. Бровар и Кандауров к тому времени окончили Академию и пришли к Куинджи уже со званием художника… Г. Латри, внука И. К. Айвазовского, ввел в мастерскую Куинджи самолично престарелый маринист: как передавали мне бывшие ученики А. И., эта сцена произвела сильное впечатление на молодежь…

«Реалистов» по натуре, например, Столицу, Борисова, как передавали мне его ученики, он не вгонял в романтику и субъективизм, предоставляя их самим себе и природе; наоборот, людей с наклонностями к романтике и лирике, как Рерих, Рылов, Вроблсвский, Рущиц, он поощрял в стремлении «претворять» действительность…

Каждый мольберт был отгорожен от соседнего рамами с этюдами и рисунками художников предшествующих поколений, как, например, Васильева и др.

Если можно было заметить особенно теплое отношение Архипа Ивановича к кому-либо из старых мастеров живописи, так это было к Ахенбаху… Из новейших художников он выражал симпатию к Сегантини: «Тут есть внутреннее», — повторял он по поводу его картин свою излюбленную формулу. Однако манеру Сегантини он считал вычурной и ложной: «Нужно удивляться его таланту, что, несмотря на такую манеру, он мог так много дать…» — говорил о нем Архип Иванович.

Если только можно заводить речь о политических убеждениях таких аполитических фигур, таких влюбленных в свое дело «специалистов», как, например, С. П. Боткин или Д. И. Менделеев, или — в данном случае — Куинджи, то надо сказать, что Архип Иванович держался взглядов весьма «правых»: это был убежденный монархист, но, в противоположность большинству реакционеров — с неизменным демократизмом настроения и стихийной, чисто «анархической» ненавистью к формализму, канцелярщине, казенщине.

Война с Японией.

Это выступление вызвано было появлением на «Весенней выставке» 1906 года нескольких картин на гражданские темы, снятых с выставки цензурой. По всей справедливости надо признать, что художественные достоинства этих картин вполне оправдывали ту оценку их, которую дал Куинджи.

В годы его юности заработки начинающих художников были, конечно, еще скуднее и случайнее, чем в наши дни. Подобно Крамскому, он, как мы знаем, долго существовал ремеслом ретушера; другие, как Максимов, писали даже вывески… Архип Иванович рассказывал, что заработок в 400 руб., доставшийся ему однажды за этюд, возбудил такое отношение товарищей, что он ножом изрезал эту запроданную вещь…

Одно из наиболее шумных и многолюдных чествований произошло в 1908 г., 6 ноября: оно было приурочено к открытию ученической библиотеки при академической «кассе учащихся»… Инициатором этой кассы в старые годы явился Куинджи (задача ее сводится к покупке картин учеников: последние получают на кассы половину суммы, в которую картина оценена членами кассы; затем картина выставляется для продажи «на постоянной выставке» в здании Академии же, известный % с вырученной суммы поступает в пользу кассы). Когда дела кассы тли плохо, профессор Куинджи неоднократно выдавал ей субсидию В результате образовался небольшой капитал, который ученики и решили употребить на создание библиотеки Последней было присвоено наименование «Ученической библиотеки имени А. И. Куинджи». Торжество открытия свелось к сплошным овациям по адресу А. И. в которых принимали участие все собравшиеся: ученики, профессора, гости А. И подарил библиотеке свой портрет, писанный Крамским в начале 70-х годов…

В дневнике г. Гурвича записаны некоторые беседы, где Архип Иванович касался религии: он не был атеистом, но церковной религиозности был чужд… Правда, из каких-то ему одному ведомых побуждений он вносил регулярно некоторую сумму на церковь своего прихода; но когда священник этого прихода явился причащать его, он отклонил это предложение, и все свелось к непродолжительной беседе как бы с обыкновенным посетителем, пришедшим навестить больного… Сам Архип Иванович называл себя «религиозным» человеком, говорил о разлитом во всем мире первоисточнике всего сущего, и, кажется, вернее всего можно определить его настроение словами: пантеистический деизм…