Лиана Полухина - Инна Гулая и Геннадий Шпаликов

Инна Гулая, которую знают и помнят как замечательную актрису, исполнившую одну из главных ролей в чудесном нестареющем фильме Льва Кулиджанова „Когда деревья были большими“, внешне ничем не походила на образ из старой немецкой легенды. Лорелея представлялась белокурой, длинноволосой… А у Инны густые темно-каштановые волосы были заплетены в небольшую, очень идущую ей косу.

Кажется, в „Тучах над Борском“, где ее по-настоящему заметили, она впервые появилась на экране с косой. Но потом зрители чаще видели ее со стрижкой, как в двухсерийной ленте Михаила Швейцера „Время, вперед!“ (1965). 24-летняя Инна сыграла у него обаятельнейшую Шуру Солдатову, романтическую комсомолку времени „великого перелома“.

В конце 50-х и в 60-е годы, в пору триумфа советского кинематографа, она — одна из самых востребованных и ярких актрис. Еще совсем юной Инна побывала на фестивале в Каннах, где вместе с Л.Кулиджановым представляла фильм „Когда деревья были большими“. Через десять лет, в 1971 году, снявшись в двухсерийном телевизионном фильме С.Шустера „Пристань на том берегу“, Инна, по сути, простилась с кино. И это в 30 лет!

Был, правда, еще фильм, эпизод в телесериале „Хождение по мукам“: здесь Инна — налетчица Расторгуева, роль проходная, второго плана. Что-то заставило ее принять предложение режиссера Василия Ордынского, снявшего Инну, вчерашнюю московскую школьницу, в „Тучах над Борском“. Может, это был спасательный круг для актрисы, которую после самоубийства мужа, поэта и сценариста Геннадия Шпаликова, все сильнее закручивал водоворот драматических жизненных коллизий и обстоятельств.

Геннадий Шпаликов, уже имевший, в отличие от Инны, опыт семейной жизни, выбрал в жены ангела. Инна любила его искренне, считала гением. Гений же и сгубил ее… Так, по крайней мере, утверждают те, кто наблюдал их семейную жизнь.

Не судья им… Да и кто возьмет на себя труд разобраться в драме двоих, с трагическим исходом — сначала для Шпаликова, потом — для Гулая.

Теперь, когда опубликовано практически все из творческого наследия Г.Шпаликова, в том числе его письма, становится понятнее то, что до поры до времени знали немногие.

…Фильмы по сценариям Г.Шпаликова знаю и ценю с юности. Ленту же белоруса Виктора Турова „Я родом из детства“, где незабываемы Нина Ургант и Владимир Высоцкий, с его военными песнями, вообще считаю одной из лучших в нашем кино 60-х годов. Такую пронзительную киноповесть о военном детстве мог наверно написать только Шпаликов, подранок с чистой и восприимчивой душой. Фильм раздолбали критики, назвали неудачным. Авторский фильм Шпаликова „Долгая счастливая жизнь“ (где он был и режиссером, а Инна играла главную роль) тоже был жестоко раскритикован.

В 1979 году, спустя пять лет после смерти Геннадия Шпаликова, издательство „Искусство“ выпустило его „Избранное“, куда, помимо сценариев, вошли стихи, песни и заметки из рабочих тетрадей. „Книжное обозрение“ опубликовало мою рецензию на эту книгу. Я был очень рад публикации, тому, что удалось напомнить о „судьбе, сгоревшей между строчек“. Журнал с рецензией отправил в Москву, Инне. Но ответа не получил. Даже не знаю, прочитала ли?

Мы совпали с ней случайно. Как случайны были многие мои московские пересечения.

Человек, с которым Инна (после Шпаликова) какое-то время была вместе, оказался в гостях в одном из писательских домов в районе метро „Аэропорт“. Туда же, в квартиру дочери знаменитого фотографа М.Наппельбаума, водившую знакомство с именитыми соседями и кое с кем из литературного молодняка, нагрянул в один из теплых, весенних дней и я с другом. Мы и раньше заглядывали к ней пообщаться, узнать литературные новости, распить бутылку-другую вина…

За столом наш новый знакомый по имени Володя много рассказывал о себе, своих пьесах (ни одной из них я не видел напечатанной, поставленной на сцене, ни об одной из них не слышал от других).

Володя обаял говорливостью, артистизмом, а больше всего заинтересовал именами тех, с кем приятельствовал и сиживал по временам — то в цэдээловском буфете, то в ресторане ВТО на улице Горького.

Застольный разговор в одночасье сблизил и подружил. Было решено увидеться на следующий день у Володи, точнее, у Инны Гулая, ибо с жильем у него было, по-моему, еще хуже, чем с пьесами. Единственно, о чем заранее попросил Володя, не касаться в разговоре имени Шпаликова — Инне по-прежнему больно, хотя после случившейся трагедии прошло несколько лет. Тогда же я услышал не до конца осознаваемое мною слово наркотики, которыми кто-то снабжает „Инку“, а Володя, как может, пытается этому воспрепятствовать.

…В назначенное время в указанном доме и означенной квартире Володи не оказалось. Но нас ожидали. Он появился позже.

Теперь, по прошествии десятилетий, я прокручиваю в памяти одну и ту же пленку… Каких тем мы не коснулись, восторженно поднимая бокалы с терпким итальянским вермутом! Платонов… В искреннем порыве подарил Володе однотомник прозы, купленный накануне в Перемышле. Инне — роскошное худлитовское издание стихотворений Вильяма Блейка, приобретенное в том же магазинчике на калужской земле, где в это время Савва Кулиш заканчивал съемки фильма о Циолковском с Евтушенко в главной роли. Помню, как заблестели, заискрились глаза у Инны, когда я рассказывал о съемках, ведь ее кинопристань оставалась на том берегу, до которого уже не доплыть…

Она это знала.

Мы без умолку говорили обо всем. Мы с другом приглашали их в гости на Брянщину и в Калугу, где временно он обитал.

Сегодня, когда судьба Инны Гулая, актрисы удивительного лирического дара, редкого человека, предстает передо мной во всех драматических изломах, я вижу только ее глаза — невозвратно-близкие, обволакивающие нежностью, печалью и тем светом, что остается навсегда.

…Мы договорились встретиться с нею осенью. И уже вдвоем.

Не сбылось…

Инна ушла из жизни через 13 лет. Добровольно. Выпив смертельную дозу тех самых таблеток, которыми все последние годы спасалась от тоски и одиночества. Похоронили ее на Домодедовском кладбище. Почему не нашлось места поближе, на том же Ваганьковском, — не знаю.

Иногда, приезжая в столицу, хочу заставить себя съездить на это кладбище, постоять у могилы Инны. И не могу. Ведь она не здесь, под тяжелой плитой. А где-то там — на другом берегу…»

Наша страна всегда была сказочно богата талантами. Может быть, оттого мы так беспечны, расточительны и забывчивы. Впрочем, не все и не всегда. Есть люди, которым вообще не свойственно беспамятство, которые чтут имена, ставшие неотъемлемой частью духовного мира их поколения, и передают эстафету памяти другим поколениям.