Анатолий Виноградов - Байрон

24 января 1821 года.

Возвратился домой — встретил на Корсо несколько масок — «да здравствует веселье!» Немцы у По, варвары у ворот, их хозяева совещаются в Лейбахе. И что же они танцуют и поют, «может быть завтра они умрут. Кто может сказать, что арлекины неправы?»

….Если они соберутся — «что подлежит сомнению» — они не наберут и тысячи человек. Причина та, что простой народ не заинтересован, — только высший и средний класс. Я хотел бы, чтобы крестьяне примкнули; это прекрасная дикая порода двуногих леопардов. Но болонцы не хотят, а романьольцы без них не могут. А если они попытаются — что тогда? Они попытаются, большего человек не может сделать — но если бы только он захотел попытаться изо всех сил, можно было бы сделать многое.

26 января 1821 года.

…Вышел — зашел к Т. Как всегда — музыка. Джентльмены, делающие революцию и уехавшие тем временем на охоту, не вернулись до сих пор. Они не вернутся до воскресенья — иначе говоря, в течение целых пяти дней они занимались глупостями, в то время как дело идет об интересах целой страны, и сами они участвовали в этом деле.

Что такое поэзия? — Ощущение предшествовавшего мира и мира будущего.

Почему на самой вершине желания и счастия человеческого — светских — удовольствий, общественных, любовных радостей, наслаждений самолюбия или скупости — примешивается всегда какое-то чувство сомнения и печаля — страх перед грядущим — сомнения в том, что есть воспоминание о прошедшем, ведущее к предвидению будущего (Прошедшее — лучший из прорицателей будущего.) Почему это так, я не знаю — разве потому, что на вершине мы легче всего поддаемся головокружению и боимся упасть только когда стоим над пропастью — чем выше, тем страшнее и величественнее; поэтому я не знаю, не является ли страх приятным ощущением; по крайней мере надежда приятна; а разве надежда бывает без страха? и какое чувство так сладостно, как надежда?, и если бы не было надежды, где бы находилось будущее? — в аду. Бесполезно говорить о том, где находится настоящее: это знает большинство из нас; что касается прошедшего, что главенствует в нашей памяти? — обманутая надежда . Итак, во всех делах человеческих — надежда — надежда — надежда…

Граф Пьетро Гамба (по поручению карбонариев 30 января 1821 года) передал мне новые пароли на следующие шесть месяцев ххх и ххх . Новый священный пароль ххх , ответ ххх , обратный ответ ххх . Прежнее слово (теперь измененное) было ххх ; есть еще ххх и ххх . Дело, кажется, приближается к кризису.

5 февраля 1821 года.

Наконец, «печь накалилась». Немцы получили приказ наступать. Италия в десятитысячный раз превратилась в поле битвы. Известие получено прошлой ночью…

9 февраля 1821 года.

…перед тем, как я выехал, меня посетил граф Пьетро Гамба, чтобы сообщить мне о результате совещания между карбонаристами, в Ф. и Б. Вернулся вчера поздно ночью. Все было условлено на основании предположения, что варвары переправятся через По 15-го. Вместо этого, будучи заранее осведомлены, они ускорили свои действия и перешли уже два дня тому назад; таким образом, в данный момент в Романье можно только быть начеку и ждать выступления неаполитанцев. Все было готово, неаполитанцы сообщили свои собственные инструкции и намерения; они были рассчитаны на 10-е и 11-е, когда должно было быть поднято всеобщее восстание, исходя из предположения, что варвары не могут выступить ранее 15-го.

Однако у них всегда пятьдесят или шестьдесят тысяч войска, численность, с которой так же трудно покорить мир, как овладеть Италией в ее теперешнем состоянии. Артиллерия идет одна последней : существует идея попытаться послать на нее нападение и часть отрезать. Но все это будет зависеть от первых шагов неаполитанцев. Здесь общее настроение великолепное, если только сумеют его поддержать. Все это выяснится в дальнейшем.

Возможно, что Италия будет освобождена от варваров, если только неаполитанцы окажут сопротивление, будут действовать единодушно. Здесь такое единодушие, повидимому, существует…

16 февраля 1821 года. Вчера вечером граф Пьетро Гамба, не предупредив меня ни о чем, хотя я видел его не далее как за полчаса до того, послал ко мне человека с мешком ружей и мушкетов и несколько сот патронов. Дней десять тому назад, когда ожидалось восстание, мой братья карбонарии оросили меня приобрести оружие для некоторых из наших сообщников. Я тотчас же исполнил просьбу, заказал амуницию и т. д., так что они могли вооружиться. Теперь — восстание предупреждено варварами, которые выстукают на неделю раньше, чем предполагалось; правительство издает приказ, что «все лица, скрывающие оружие и т. д., и т. п. будут привлечены к ответственности и т. д.». Что же делают мои друзья, патриоты, через два дня? Они просто сбрасывают мне на руки и в мой дом то самое оружие, которое я для них же купил на свой риск и страх (не считая даже нужным предупредить меня об этом).

К счастью Лега был дома и принял груз. Если бы кто-нибудь другой из прислуги (кроме Тита, Леги и Ф.) знал об этом, меня немедленно предали бы. А пока что, если их выдадут или откроют, я попаду в переделку…

18 февраля 1821 года.

…Сегодня я не имел никаких известий от своих друзей карбонаристов; между тем мои подвалы полны штыков, ружей, патронов и всякой всячины. Я думаю, что они смотрят на меня как на склад, которым придется пожертвовать в случае опасности. Не важно, кто и что будет принесено в жертву, если Италия будет свободной. Это — высокая цель, сама поэзия политики. Подумать только — свободная Италия. Ничего подобного не было со времени Августа. Я считаю времена Юлия Цезаря свободными: можно было примкнуть к любой стороне, а партии были почти равносильными вначале. Но потом все дела стали решать преторианцы и легионеры, — а теперь мы увидим, или по крайней мере кто-нибудь увидит, какая карта откроется. Лучше верить даже в безнадежное. Голландцы сделали больше в семидесятилетнюю войну, чем предстоит этим людям.

21 февраля 1821 года.

Дело начинает запутываться. Папа издал декларацию против патриотов, которые, говорит он, замышляют восстание. Следствием этого будет то, что через две недели вся страна поднимется. Прокламация еще не опубликована, но напечатана и приготовлена к раздаче, хх частным образом прислал мне оттиск; значит он не знает, как ему быть. Когда он хочет задобрить патриотов, то посылает то или иное дружеское известие.

Лично мне кажется, что только абсолютный успех варваров может предотвратить общее и немедленное восстание всего народа…

24 февраля 1821 года.

…Тайное сообщение, полученное карбонариями сегодня утром с границы, самое дурное. План — не удался, — главари преданы, как военные, так и штатские, — неаполитанцы не только не выступили, но об'явили папскому правительству и варварам, что они понятия ни о чем не имеют!!!