Анатолий Виноградов - Байрон

1 апреля 1823 года без имени автора появилась поэма «Бронзовый век». Байрон писал Ли Генту: «Я послал госпоже Шелли для переписки стихотворение — строк семьсот пятьдесят. Оно предназначено для той части многомиллионного населения земли, которая умеет читать. Оно все состоит из политики и обзора наших Дней».

Редко политическая сатира достигала такой необычайной поэтической силы, еще реже характеристика эпохи выражалась в столь блестящих, отточенных и страстных формулировках, образная сила которых свидетельствует о том, что Байрон глубоко сознательно относился к действительности и умел дать гармоническое сочетание «ума холодных наблюдений и сердца горестных замет».

Если итальянское движение было сравнительно легко ликвидировано австрийскими войсками, to испанская революция продолжалась и превратилась в настоящую гражданскую войну. Мало того, это Движение носило такой характер, что самое его наличие беспокоило европейских монархов, как очаг, далеко разбрасывающий искры. После конгресса в Вене, после конгрессов в Троппау и в Лайбахе монархи собрались 22 октября 1822 года на территории Италии в городе Вероне. Основной темой третьего конгресса был вопрос о ликвидации революционного движения в Испании.

Еще задолго до с'езда в Вероне секретная дипломатия трех стран (России, Австрии и Пруссии) решила оказать давление на Францию и принудить ее послать свои войска для подавления испанской революции. Шатобриан страстно желал французского вторжения в испанские дела. Министр Людовика XVIII Виллен предписал французским уполномоченным на конгрессе держаться выжидательной тактики и во всяком случае не ввязываться в дорого стоящее военное предприятие. Несмотря на это, представитель Франции, известный писатель реакционного лагеря Шатобриан, ловко разыграл из себя человека, вынужденного обстоятельствами итти навстречу русскому царю и австрийскому канцлеру. Позиция Англии была чрезвычайно красноречива: Веллингтон умыл руки и не сказал ни да, ни нет, но дальнейшее поведение Англии обнаружило полное ее сочувствие планам интервентов, когда в марте 1823 года, после ультимативных требований о восстановлении монархии в Испании, за Пиренеи двинулись французские войска.

Вот этому-то периоду европейской истории и посвящена поэма Байрона «Бронзовый век», или «Юбилейная песнь».

Самое понятие века берется Байроном условно. Когда-то беотийский крестьянин Гесиод в полулегендарные времена древней Греции создал поэму «Труды и дни». В этой поэме он впервые дал литературное отражение старинного представления о возрастах мира. Для Гесиода, измученного непосильными трудами на скудной и каменистой почве Беотии, как и для всей массы греческого населения, золотой век был в далеком прошлом; в будущем, по его мнению, человека ожидают все худшие и худшие времена. Был век золотой, его сменил серебряный век, за веком серебряным пришел бронзовый и, наконец, настанет век железный. Эта своеобразная пессимистическая философия истории говорила о том, что эпоха счастья земли — «золотой век» — миновала, и чем дальше, тем сильнее будут сгущаться сумерки мира, пока не наступит наконец ночь для умирающей вселенной. Вот откуда название «Бронзовый век».

Но Байрон не был пессимистом . Констатируя в своей поэме падение революционной волны, он всем существом отстаивает прочность революционных идеалов. Именно эта уверенность и позволяет ему произнести суровый приговор тому периоду европейской истории, который «бронзировал» золотые надежды революции. В мае 1821 года в глубокой лощине острова св. Елены был похоронен Наполеон. Отсюда эпиграф к «Бронзовому веку» — «Impar congressus Achilli». Эта латинская фраза означает: «Стадное сборище все-таки не равняется даже одному Ахиллу». Байрон спрашивает:

Политическая сатира Байрона бьет по всем главным участникам веронской дипломатической буффонады. Надо обладать высшей степенью интеллектуального развития, чтобы так тонко и умно понимать смысл каждого мелкого явления и превратить публицистическое содержание памфлета в гениальное поэтическое произведение. Но дело здесь, конечно, не только в силе байроновского интеллекта, а в горячей страстности его темперамента, в эмоциональном могуществе борца, умеющего до конца любить и ненави деть.

Английский парламент 1823 года состоял главным образом из аграриев. Крупнейшие земельные собственники Англии считали себя опорой государства, а хлебные пошлины — единственным средством поддержать эту опору. Строки, посвященные в «Бронзовом веке» Англии, распевались на тысячу ладов на родине Байрона.

Заканчивая свое обращение к лордам, Байрон пишет:

Понимание отрицательных сторон политической действительности не делало, однако, Байрона определенным сторонником какой-либо политической программы. Скорее мы можем наблюдать на общем скептическом фоне его отношения к политике первой четверти XIX века смешанные стремления протеста, причем его протест против жесткого поступательного движения капиталистического века зачастую принимает у Байрона бессознательную реакционную, форму, когда он выражает сожаление о ликвидации прежних мнимо благополучных общественных форм. Байрона интересовало проявление крупного характера в человеке в процессе борьбы больше, чем конечная цель революционно-политического движения. Но эти недочеты нисколько не умаляют степени политического развития Байрона. В иные моменты он прекрасно ' разбирался в явлениях общественной жизни, и если он не мог предугадать огромного значения машины, раскрепощающей человеческий труд в бесклассовом коммунистическом обществе, то зато он один из первых сурово осудил карбонарское движение за отсутствие живой и органической связи с интересами всей трудящейся Италии. 24 января 1821 года Байрон пишет в своем дневнике: «Недостаточно заинтересована народная масса, а только высший и средний класс. А я хотел бы вовлечь в движение крестьянство — эту чудесную первобытную силу двуногих леопардов. Но велики противоречия. В то время как жители Романьи не мыслят восстания без крестьян, болонцы не хотят иметь с ними дела».