Юлия Кудрина - Мария Федоровна

Бэби цветет и целует свою любимую бабушку. Надеюсь, что как только потеплеет, с ней можно будет гулять на воздухе…

Бабушка (королева Англии Виктория. — Ю. К.) написала мне, как она рада была повидать Вас через столько лет…

Присланные Вами сласти превосходны, большое Вам спасибо! Нежно целую, остаюсь, дорогая Матушка, Вашим глубоко преданным ребенком.

Однако вскоре между обеими императрицами возникло соперничество за то, кто будет играть первую роль, чье влияние на Николая II будет определяющим. По мнению княгини Л. Л. Васильчиковой, быть на троне заместительницей Марии Федоровны или с ней «соцарствовать» было задачей нелегкой и неблагодарной. Мария Федоровна «обладала как раз теми качествами, которых недоставало ее невестке. Светская, приветливая, любезная, чрезвычайно общительная, она знала всё и вся, ее постоянно видели, и она олицетворяла в совершенной степени ту обаятельность, то собирательное понятие „симпатичности“, которое так трудно поддается анализу и которому научить невозможно. Она была любима всеми, начиная с общества и кончая нижними чинами Кавалергардского полка, которого она была шефом…».

Перед коронацией Мария Федоровна подарила Александре Федоровне несколько платьев, предназначенных для торжеств в Москве. К глубокому своему удивлению, она вскоре обнаружила, что ее невестка ни разу не надела ни одно из них. Вдовствующая императрица была не только огорчена, она была глубоко уязвлена этим. В письме сестре Александре она подробно рассказала об этом: «Аликс выдержала все торжества необычайно хорошо. Но представь, ни одного из моих красных платьев ни разу не надела. Приходится сожалеть, что я столь глупа и выбросила на ветер не лишние для меня деньги. Для меня непостижимо, что она вообще смогла так поступить, в особенности если учесть, что я вначале говорила об этом с Ники. В сущности, это такое проявление нахальства, грубости, бессердечия и бесцеремонности, примеров которому я не припомню. Да я бы никогда не осмелилась поступить так с моей свекровью. Ну да ладно, всё это уже в прошлом, и ничего не изменить, да, может быть, она и не со злого умысла так сделала, может, просто сказывается отсутствие тонкого чувства такта, ведь если с ним не родиться, так и потом и не приобрести».

Марии Федоровне не нравилось многое в поведении ее невестки, особенно когда дело касалось исполнения ею ее монарших обязанностей.

Еще будучи невестой цесаревича Александра Александровича, Мария Федоровна в тетради по русскому языку сделала запись: «Любовь народа есть истинная слава Государя». Этой формуле она старалась следовать всю свою жизнь. Ее глубоко взволновала история, которую ей однажды рассказал министр двора Фредерикс.

Когда Николай и Александра Федоровна однажды ехали в Крым и молодая императрица ждала ребенка, она попросила Фредерикса, чтобы по дороге не было никаких встреч. Но на одной из станций собралась огромная толпа народа. Фредерикс вынужден был сообщить императору и императрице, что народ желает видеть их. Николай, естественно, появился в дверях вагона, а Александра Федоровна молча из-за занавески наблюдала происходящее.

Когда Мария Федоровна узнала об этой истории, она поблагодарила министра двора за его настойчивость.

Со временем Мария Федоровна стала чувствовать нерасположение к себе Аликс, ее нежелание лишний раз встречаться с ней. Это обижало императрицу-мать. В письмах близким Мария Федоровна позволяла себе критиковать невестку и ее вкусы. Так, в письме от 2 января 1896 года сыну Георгию она писала: «В первые дни моего приезда сюда я ездила к Ники и Аликс, которых я нашла устраивающими свои новые комнаты в Зимнем дворце. Но увы, почти вся мебель еще отсутствует, и потому пока нельзя судить, какой вид все это будет иметь… И, помимо этого, они возымели неудачную мысль выбрать стиль ампир, который я ненавижу до такой степени, что для меня это просто а-а (в оригинале написано по-русски. — Ю. К.), и я не хотела бы жить там ни за что на свете. Будем надеяться, что все это со временем будет выглядеть лучше, когда все здесь заполнится и устроится. Главное, что это им нравится: Аликс любит этот ужасный ампир, а так как она здесь будет жить, то все делается по ее вкусу, и она очень довольна».

По мнению Марии Федоровны, замкнутость семейного круга Николая и Александры Федоровны, нежелание ее принимать у себя гостей были вредны императорской семье и в первую очередь Николаю II. Вдовствующая императрица, прожившая со своим мужем 28 лет, хорошо понимала, как важно общение со светом, с самым широким кругом людей из различных общественных и деловых кругов. «Я здесь уже три недели, — писала Мария Федоровна сестре в Лондон, — и, по-моему, хорошо, что я приехала, по многим причинам. Ведь, когда мы вместе, можно по-настоящему поговорить и сказать Ники то, что думают другие разумные люди и т. п. К сожалению, по-моему, я слишком глупа, чтобы давать советы и всё такое прочее, зачастую у меня появляется желание обладать хоть толикой мудрости Соломона, чтобы быть в состоянии оказать хоть какую-нибудь помощь или принести хоть какую-нибудь пользу.

И кое-что я за это время добилась, а именно: мы стали приглашать гостей к завтраку и к обеду. Сначала-то мы всегда только своим кругом за столом собирались и не встречали дома ни одной чужой души. И тогда я сказала Аликс, что так жить невозможно и что Ники обязательно нужно встречаться с людьми не только на аудиенциях. Сперва она воспротивилась, поскольку сама мысль о том, чтобы принимать, была ей не по нраву. И она ответила: where shall we find people? (Откуда же мы возьмем гостей?), что, конечно, прозвучало достаточно наивно. Однако представь, дело сдвинулось с мертвой точки, и мы уже успели устроить три небольших обеда, которые весьма удались, настолько, что и они сами нашли в этом много приятного. А я теперь раздаю им за это самые громкие комплименты, особенно ей, ведь Ники всегда был очень общительным, и, надеюсь, так будет продолжаться и впредь».

Как-то в беседе с министром императорского двора и уделов бароном В. Б. Фредериксом Мария Федоровна сказала:

«Без нее (Александры Федоровны. — Ю. К.) Ники был вдвое популярнее. Она не отдает себе отчета, как нужна популярность. У нее немецкий взгляд, будто высочайшие особы должны быть выше этого. Выше чего: любви своего народа?.. Я согласна, что не следует заискивать, ища популярности, но надо стремиться к ней. У Ники врожденное чувство нравиться. Я ей говорила все это, но она или не понимает, или не хочет понять, а потом жалуется, что ее не любят».

Многие современники отмечали исключительное личное обаяние Николая II. С. С. Ольденбург писал: