Юлия Кудрина - Мария Федоровна

Социальные противоречия в стране нарастали. Требования политических перемен и реформирования системы звучали со страниц газет, трибун и на манифестациях. Традиционные монархисты вели жесткую дискуссию с представителями консервативных и либеральных партий. Как заявлял позже в эмиграции В. А. Маклаков, «со стороны либерализма соглашение в Париже (на состоявшемся в 1904 году съезде оппозиционных партий) было союзом с грозящей ему самому революцией. Спасти Россию от революции могло только примирение исторической власти с либерализмом, то есть искреннее превращение самодержавия в конституционную монархию».

Как соединить представительство и самодержавие? Этот вопрос задавала себе и вдовствующая императрица. «Мария Федоровна, — писала Е. А. Святополк-Мирская, — час беседовала с П. (П. Святополк-Мирский. — Ю. К.), очень встревожена указом, т. е. пунктом о выборных, все остальное ей нравится. П. говорит, что она не особенно понимает, в чем дело, видит, что плохо, и боится новшеств, говорит, что нужно заставить молчать ces messieur (этих господ)».

7–9 ноября 1904 года в Петербурге прошел съезд земских деятелей, на котором обсуждались вопросы: созыв народного представительства, проведение политической амнистии, прекращение административного произвола и отмена положения об усиленной охране, гарантирование неприкосновенности личности, утверждение веротерпимости. Съезд был проведен в качестве частного совещания, так как добиться у Николая II легализации съезда Мирскому не удалось, и требования к царю носили довольно резкий характер. Мария Федоровна, которая поддерживала Мирского, заявляла ему в дни работы съезда: «Это ужасно, они дают советы, когда никто их об этом не просит».

В 1904 году в Царском Селе были проведены совещания высших должностных лиц империи. В указе Сенату, опубликованном после совещания, говорилось о расширении местного самоуправления, о необходимости установления веротерпимости, о пересмотре положений о печати. Отсутствовал пункт о выборных представителях. «Не для меня, конечно, не для меня — для России, — сказал Николай II в эти дни князю П. Н. Трубецкому — московскому предводителю дворянства, — я признал, что конституция привела бы сейчас страну в такое положение, как Австрию. При малой культурности народа, при наших окраинах, еврейском вопросе и т. д. одно самодержавие может спасти Россию. Причем мужик конституцию не поймет, а поймет только одно, что царю связали руки, тогда — я вас поздравляю, господа!»

Январь 1905 года был трудным и неспокойным. По Петербургу ползли слухи о готовящихся покушениях на царя, царицу-мать и царицу. В беседе с Е. А. Святополк-Мирской Мария Федоровна жаловалась, «что ее не пускают в Петербург, потому что как будто бы ее хотят убить…». «Она сказала, — писала Святополк-Мирская, — что она вообще не боится, а что даже если бы и случилось, „maintenant je naurai même pas regrette“ (теперь я даже не пожалела бы)».

Слухами наполнялись петербургские салоны, где постоянно обсуждали положение дел в царской семье, отношения царя и матери и отношения двух цариц. Из дневника А. В. Богданович от 6 января 1905 года:

«Сегодня во втором часу был телефон от Зилотти с сенсационной новостью, что во время Иордани, в ту минуту, когда митрополит погружал крест в воду, раздался обычный пушечный салют, и оказалось, что одна из пушек, которые стреляли, была заряжена картечью. Одна пуля ранила городового, затем были разбиты два стекла в окнах Зимнего дворца. Царь в это время находился в павильоне, где совершалось богослужение, царицы сидели у окна во дворце. Царь немного растерялся, а царицы не поняли, в чем дело.

Говорят, что в эти дни в Петербурге шел слух, что 6-го будет покушение на царя, а если оно не удастся, то будет 12 января. Говорят, что из Швейцарии уехали сюда анархисты с целью убить царя. Оказывается, что выстрел был из пушки конной артиллерии…

Вчера нам говорили, что по городу идет слух, что три бомбы готовы — для царицы-матери, вел. кн. Сергея и вел. кн. Алексея. Другая версия, что царица-мать и вел. кн. Владимир против царя, хотят его устранить».

В январе 1905 года благодаря активной пропагандистской деятельности революционных партий в Петербурге началась подготовка к всеобщей забастовке. Петиция к царю наряду с экономическими требованиями содержала и политические, затрагивающие основы государственного устройства, — созыв «народного представительства», полная политическая свобода, «передача земли народу».

Когда 9 января 1905 года толпа под руководством провокатора Гапона двигалась к Зимнему дворцу, из нее стали раздаваться выстрелы по солдатам. Войска открыли ответный огонь. Царь в это время находился в Царском Селе. Погибли 96 и были ранены 334 человека.

«Бедные рабочие, которых ввели в заблуждение, тяжело пострадали, а организаторы беспорядков, как всегда, спрятались за их спины. Не верь всем тем ужасам, о которых пишут в иностранных газетах, — писала императрица Александра Федоровна сестре Виктории в январе 1905 года. — От их рассказов волосы встают дыбом, но все это бесстыдная ложь. Да, войскам, к сожалению, пришлось стрелять. Толпе неоднократно было велено разойтись и сказано, что Ники нет в столице (поскольку зимой мы живем в Царском Селе) и что войска будут вынуждены стрелять, но толпа не захотела повиноваться, и пролилась кровь. Всего было убито 92 человека, 200–300 человек ранено. Это ужасно, но иначе толпа выросла бы до гигантских размеров и погибла бы тысяча. Цифры погибших раздуваются, распространяясь по стране. В петиции содержались всего два требования самих рабочих, остальное же просто ужасно: отделение церкви от государства и т. д. и т. п. Если была бы спокойно направлена небольшая депутация, изложившая требования рабочих на улучшение их жизни, все было бы иначе. Узнав о содержании петиции, многие рабочие пришли в ужас и обратились с просьбой позволить им работать над защитой войск. Петербург — порочный город, в нем нет ничего русского. Русский народ искренне предан своему монарху, а революционеры, прикрываясь его именем, настраивают его против помещиков и т. д., не знаю, каким образом. Как бы мне хотелось быть мудрее и оказаться полезной своему супругу. Я люблю мою новую родину. Она так молода, сильна, в ней столько хорошего, только люди неуравновешенны и похожи на больших детей. Бедный Ники, как же трудно ему приходится…»

9 января 1905 года Николай II записал в дневнике: «Тяжелый день! В Петербурге произошли серьезные беспорядки вследствие желания рабочих дойти до Зимнего дворца. Войска должны были стрелять в разных местах города, было много убитых и раненых. Господи, как больно и тяжело!.. Мама́ приехала к нам из города прямо к обедне… Мама́ осталась у нас на ночь…»