Александр Родимцев - Гвардейцы стояли насмерть

Это поистине был ад. Я побывал не в одном сражении, но в такой схватке мне довелось участвовать впервые. В этом бою, который даже ветеранов поразил своей ожесточенностью, гвардейцы проявляли чудеса выдержки и героизма. Сознавая, что нужно отстоять Сталинград во что бы то ни стало, полные непреклонной решимости погибнуть, но не отступить, они намертво вросли в сталинградскую землю.

В ходе боя стал ясен замысел гитлеровского командования. Главный удар фашисты нацелили в стык двух полков - Елина и Панихина, чтобы прорваться к Волге, разрезать нашу дивизию и уничтожить ее по частям.

С наибольшей силой враг обрушился на полк Панихина. В течение нескольких часов пехота с танками при поддержке авиации и артиллерии пятнадцать раз атаковала линию обороны полка. Однако каждая атака захлебывалась, противник терял сотни солдат и офицеров убитыми. Но таяли и ряды гвардейцев. И вот пришел такой момент, когда на одном из участков обороны погибли почти все бойцы и командиры. Пятнадцать вражеских танков и около двухсот автоматчиков прорвались в образовавшуюся брешь в районе оврага Долгий и вышли к Волге. Почти одновременно фашистская пехота и танки добились успеха на левом фланге полка в районе площади 9 Января.

Момент был критический. Возникла реальная угроза окружения полка и разобщения сил дивизии. Обстановка значительно осложнялась тем, что в результате прорыва врага окруженным оказался командный пункт полка. Охранявшие его бойцы, а также все работники штаба во главе с Панихиным вступили в схватку с фашистами.

Надо было немедленно принимать решение. На помощь полку были брошены резервы, находившиеся в моем распоряжении. К оврагу Долгий стремительно двинулись сводный батальон и рота автоматчиков. Против фашистов, прорвавшихся на площадь 9 Января, был направлен 3-й батальон полка Долгова. Командовал батальоном один из наших самых боевых и храбрых командиров старший лейтенант Петр Георгиевич Мощенко. Под шквальным огнем противника он спокойно и уверенно повел своих бойцов на выручку товарищей. Гитлеровцы не выдержали натиска и отступили. Прорыв был ликвидирован, снята блокада командного пункта, положение в этом районе значительно улучшилось.

* * *

Шесть раз в этот день фашисты бросались на штурм позиций, удерживаемых батальонами Кирина и Исакова. Четырнадцать часов подряд, не прерываясь ни на минуту, не умолкал здесь грохот боя. Скрежет металла, свист снарядов, визг пуль, разрывы гранат, глухие удары мин - все это слилось в какую-то жуткую симфонию. Расход боеприпасов был настолько велик, что ко второй половине дня в полку не стало ни мин, ни патронов к противотанковым ружьям, на исходе были и гранаты. Гвардейцам пришлось отбивать атаки ружейно-пулеметным огнем и штыками. Но никто из них не отступил.

В этом бою отличились многие бойцы и командиры.

Младший лейтенант Александр Орленок, командир пулеметной роты, сумел так хорошо организовать огонь по наседавшим гитлеровцам, что они вынуждены были бросить против пулеметчиков танк. Когда бронированное чудовище медленно выползло из-за здания и начало в упор бить из пушки, Орленок взглянул в сторону находившихся поблизости бронебойщиков: противотанковые ружья молчали - значительная часть расчетов вышла из строя, а у остальных кончились патроны. Что делать? Не теряя времени, Орленок пробрался к противотанковым ружьям и стал искать патроны у погибших бойцов. Наконец, два патрона были найдены. Это, конечно, не так-то много, чтобы подбить танк. Но для бесстрашного командира их оказалось достаточно. Через несколько минут танк запылал.

Другой танк на соседнем участке остановил боец Малько. Ему и его товарищам пришлось отбиваться гранатами. Умело брошенной связкой гранат Малько вывел танк из строя. Однако гитлеровцы продолжали наступать. Тогда Малько собрал все имевшиеся в запасе гранаты и спокойно стал забрасывать ими фашистов. Они не выдержали и побежали. В момент, когда Малько поднялся из укрытия и швырнул последнюю гранату вслед отступавшему врагу, пулеметная очередь сразила героя...

* * *

Не дрогнул перед наступавшими гитлеровцами и полк Елина. Его первый и второй батальоны продолжали ожесточенные бои в районе вокзала и на прилегающих улицах. Оба батальона были сильно измотаны в предшествовавших схватках, а первый батальон еще накануне потерял связь с полком. Но несмотря на это, гвардейцы оказывали упорное сопротивление численно превосходящему противнику. Ценою неимоверного напряжения сил врагу удалось в середине дня полностью окружить первый батальон и пятую роту второго батальона.

Из района вокзала, где сражались окруженные гвардейцы, доносились взрывы гранат, пулеметные очереди. Вечером пятая рота прорвала вражеское кольцо и вырвалась из окружения, и мы узнали о положении первого батальона.

* * *

Переправа на левый берег начиналась едва ли не у самой штольни, и потому прямо от нее можно было видеть и слышать, что творилось у причалов.

Возвращаясь вечером с наблюдательного пункта в штаб, я услышал неподалеку от него задорную перебранку мужского и девичьего голосов.

- Ты меня сперва отведи к Елину или Родимцеву, а потом направляй хоть за Волгу, хоть в Волгу, - настойчиво басил мужчина.

- Никуда, кроме парома, я тебя не поведу, - возражал почему-то знакомый мне девичий голос. - Тебе на тот берег надо, на операцию к хирургу.

- Много ты понимаешь, пигалица. Мне надо доложить и передать донесение.

- Найдутся другие.

- Уж не ты ли?

- Хотя бы и я! Давай донесение, я передам.

- Не выйдет! Веди к начальству, тебе говорят.

- Я старше тебя по званию, я - старшина, а ты всего-навсего сержант, да еще младший. Иди, куда ведут, а донесение...

- Пошла ты со своим званием знаешь куда!..

Чувствую, пора вмешаться.

- Приведи-ка их! - приказал я адъютанту.

Через минуту передо мной предстали та девчушка-санинструктор и высоченный плечистый боец с забинтованной верхней частью лица.

Неумело приложив руку к берету, девушка-старшина, всхлипывая, что-то пыталась мне сказать.

"Эх, милая девчушка, тебе бы за партой в школе сидеть или в детсаде с детишками возиться, а ты в такую страшную битву ввязалась", - подумалось мне при виде нетронутого взрослой озабоченностью, еще совсем детского лица.

- Ты на кого кричишь, боец? Почему с ней пререкаешься? - проговорил я, с трудом сдерживаясь, чтобы не обругать этого детину, обидевшего заботившуюся о нем девчонку.

- Я из роты Кравцова, товарищ генерал... младший сержант Ермолаев. Меня Федосеев просил...

- Федосеев! - меня словно обожгли его слова. - Рассказывай, что там?.. - сам не замечая, сменил я гнев на милость.

- С утра фашисты лезли на наш батальон и на соседний, что к нам на подмогу подбросили, - начал младший сержант. - Мы все время отбивались. Потом пошли их танки, с автоматчиками на броне. С тыла...