Николай Губернаторов - Скрытые лики войны. Документы, воспоминания, дневники

«18 августа Сегодня я чуть передохнул, нахожусь ат передовой в 5 км. Сегодня взяли Сандомир за что мы сколько дрались Я немного атошел от этого адского гула вымылся в бане и лежу под сосной

19 августа Сегодня ремонтировал брюкы гимнастерку Словом по хозяйству справлялся а вечером еду…

20 августа Лях друг мой попал в собачю будку и сейчас пока считается без вести Я ездил по передовой по старых огневых думал найти убитого но негде нет Значит он жыв а если жыв значит из любого чорта выйдет Жал до слез такого друга мы же с ним сначала нашей службы вместе и обратно в Польшу прышли Ну он найдется»

— «Собачьей будкой» называли низину, в которой стоял первый дивизион. Потому что во время боя оттуда нельзя было вырваться — все вокруг простреливалось. В тот день позиции этого дивизиона проутюжили немецкие танки. Многих передавили. Но ни среди мертвых, ни среди оставшихся в живых я тогда Ляха не нашел. А Лях, как я и верил в это, уцелел. Немцы снарядами разбили костел, но упавшая на землю крыша сохранилась. Под этой крышей Лях прятался несколько дней, пока немцы стояли в селе.

«21 августа Утром рано уехали искать Ляха и других ребят Город красивый Бои прошли и он прынял свой прежний вид Правда стекол нету не в одном доме Здесь красывые сады паркы мне напоминает Кубань по передовой шатался один раз накрыл нас Ванюша чуть Богу душу не отдал та спасла канава которая попала на пути А Ляха все нет под вечер ходил в тылы получил продукты но назад покуда нашол эти чортовы Пикары та Бильча так вместо 5 км. 25 км. зделал но зато спал хорошо»

— «Ванюша» — это немецкий реактивный шестиствольный миномет. Мы его еще «ишаком» называли, потому что звук, который он издавал при стрельбе, очень походил на крик ишака. Но «ванюша», конечно, не шел ни в какое сравнение с нашей «катюшей». Если одна «катюша» давала залп всеми шестнадцатью стволами, то в окружности примерно пятьсот метров не оставалось ничего живого.

«22 августа с утра идет сильный бой Ванюша все время кроет и стоит адский гул день а темно стало от пыли и дыма А наша Катюша прислушивается ещо покуда от нее свука нет Слово осталось за ними. Илы начали долбить наступающего противника. Мы тоже получили прыказ и выехали на передовую Фрицы 2-мя дивизиями пры поддержке танков идут в наступления Было уже прорвали наш передний край но здесь наша авиация поработала… Бой длился с 5 ч. утра до 4 ч. дня

23 августа Сегодня с утра до 12 ч. дня шла артминометная перестрелка А во второй половине дня разгорелся такой бой жаркый загорелись все деревни пыль поднялась как в Каракуме Темно как ночю Бой превосходит Белгородские Не найдеш не одного метра без воронок все избито от деревень остался только один пепел А стрельба артилерийская та минометная не утихает ни днем ни ночю все время стоит гул вечером наши два Илы сыграли по своим»

— Во время боев деревни, как правило, были пустыми. Жители разбегались куда могли. Но не всегда они успевали уйти. Не раз приходилось в занятых деревнях видеть их трупы. Конечно, погибали они и от немецких пуль и снарядов, и от наших.

Случались отвратительные истории. Однажды в польской деревне пошел я ночевать в дом, где остановился Лях со своим расчетом. В доме, кроме хозяйки и хозяина, был их зять, молодой парень. От них мы узнали, что на другом конце деревни есть винные погреба. Я пообещал ребятам принести вина. А когда вернулся с вином, в доме никого нет, только хозяйка причитает: «Забил! Забил! Жолнеш забил!..» — и показывает за дом. Я пошел туда. Там лежат застреленные ее муж и зять. Оказывается, сюда ворвался какой-то солдат со звездой Героя Советского Союза на груди, но не из наших, потому что его никто не знал. Ему кто-то из местных сказал, что здесь живут фольксдойче. Вот он и расправился. Наши ребята чуть было его самого не застрелили. Лях потом рассказывал: «Мы его, суку, к той же самой стенке поставили. А он и на нас окрысился: такие вы, мол, патриоты — врагов защищаете… Ну если и фольксдойче, так не тебе же судить их! А он нам: тогда и вы не имеете права судить меня. Это нас и остановило. А так бы положили рядом с поляками». В общем, отвели этого Героя к командованию. Что было дальше с ним — неизвестно.

«24 августа Сегодня с утра начался бой и к вечеру разгорелся до высшего прыдела Пехота глубже зарылась в землю пыль от разрывов бомб и снарядов по земле на правом берегу Выслы как густая темная завеса Солнце падало за горизонт красное и тяжелое уставшое за горячий боевой день Да и мы за 51 боевых дней прошли большой боевой путь на своем пути с боями форсировали тры больших реки — Буг Сан и Вислу и сегодня ночю должны выйти во второй эшелон Бой за Сандомир один из победных этапов на правом берегу Вислы

25 августа находимся во втором эшелоне атдыхаем для грядущых боев в которых должны закончить всю эту петрушку фрицевскую Мне то отдыха почти нет Я все время бегаю»

— Во втором эшелоне мы находились от передка километрах в трех. Тут мы видели, как работают заградотряды.

Со стороны передовой к нам в тыл едут подводы, бегут местные жители, а заградовцы бьют из пулеметов перед ними по земле или в воздух — никого в тыл не пускают. Я в это время был рядом с Чернухой. Майор возмущается: «Что же они, сволочи, делают?! Разве ж можно так?! А ну пойдем со мной…» И мы пошли навстречу беженцам. Замкомандира полка понимал, что на заградовцев он подействовать никак не сможет — они выполняют приказ. Как понимал и другое: если гонимые страхом беженцы не остановятся, пулеметы загранотряда ударят по ним.

Подбежали мы к полякам, и Чернуха стал их уговаривать: «Остановитесь! Бой закончится, пойдете дальше. Все равно переправа через Вислу сейчас забита войсками, ее постоянно бомбят». Солдата или меня, сержанта, наверняка бы не послушали. А тут между собой заговорили: майор, мол, сказал, значит, надо подчиниться.

Когда начинался бой, заградотряды занимали свои позиции позади нас. Все рослые, здоровые, откуда только таких набирали. Передвигались они на американских машинах с гусеничным ходом, на которых были установлены крупнокалиберные пулеметы. И пока идет бой, никого в тыл не пустят. Могли пропустить, скажем, танкистов из подбитых танков или связистов, которые с катушками тянули связь в тыл. После боя заградотряды снимались со своих позиций и уходили. А куда — нам было неизвестно.

«26 августа Сегодня я встретил своего друга Ляха который было пропал без вести а сейчас прышол жывой здоровый и готов обратно воевать Продолжаем стоять во втором эшелоне Только слышно грохот горячего боя

27 августа стоим во втором Я занят целый день Спорю с полячкамы на день 10 раз Думаю переменить эту собачю должность»