Bepa Васильева - Алексей Пичугин - пути и перепутья (биографический очерк)

Каторжане трудились на соляных копях.

Были в Соль-Илецке и пересыльная тюрьма, и больница для заключенных-туберкулезников, и последнее пристанище осужденных-смертников.

Официальное название колонии в настоящее время – ФБУ ИК-6 УФСИН России по Оренбургской области. В ней содержатся примерно 650 человек, причем не только пожизненные осужденные, но и заключенные с общим режимом и живущие в специальных поселениях.

Количество персонала – около 900 человек.

Свое неофициальное наименование, «Черный дельфин», учреждение получило из-за скульптур дельфинов черного цвета, установленных в фонтанах на территории колонии. Их придумал и изготовил из папье-маше один из заключенных. Название прижилось и вошло в историю.

В коридорах на дверях каждой из камер указано, кто там сидит и в совершении каких преступлений признан виновным.

В камерах – решетки, которые отделяют заключенных от входной двери и от окна. Зэки открывают окно сами специальной палкой. Железные кровати, скамейки, на которых в течение дня сидят осужденные. Сидеть и тем более лежать на кровати днем запрещено. Есть раковина, унитаз.

Из мебели, кроме кроватей и скамеек, – стол, полочки. На них – пластмассовые кружки и деревянные ложки. Все металлические предметы в колонии запрещены по соображениям безопасности.

Заключенные могут пользоваться библиотекой, иметь при себе определенное количество книг и другую печатную продукцию.

Есть радиоточка.

Осужденные обязаны спать головой к двери, не накрывая лица и при довольно ярком освещении.

Перемещаются осужденные внутри здания колонии – например, на прогулку – нагнувшись вперед, опустив лицо вниз, с застегнутыми наручниками на спине руками и с завязанными глазами. Точно так же доставляют в «Черный дельфин» вновь прибывших арестантов. Считается, что благодаря этим мерам, заключенные не смогут сориентироваться на местности и совершить побег.

При выводе на прогулку одного осужденного сопровождают как минимум двое охранников.

Свидания с родственниками – тоже через решетку и с руками в наручниках.

Пожизненники обязаны носить форменную одежду – темно-синюю или черную робу с тремя белыми полосками на рукаве и штанах. На спине у каждого написано: «ПЛС», что значит – «пожизненное лишение свободы».

Некоторые заключенные работают: шьют солдатские полуботинки, кроссовки и домашние тапочки. Вся выпущенная колонией обувь распространяется под маркой «Оренбург», а на подошве изображен логотип в виде маленького дельфина.

Снаружи здания колонии – чистота, красота и порядок. Асфальтированные дорожки, все покрашено, побелено, разбиты клумбы, высажены деревца.

Я намеренно не вдаюсь в книге во все те жутковатые подробности о «Черном дельфине», которые так любят повторять журналисты. Желающие без труда найдут их в Интернете.

О первом времени Алексея Пичугина в ФБК ИК-6 мне рассказала мать бывшего его сокамерника по этой колонии – осужденного С., со слов сына.

Сразу после прибытия сотрудника ЮКОСа, как и полагается, поместили на две недели в карантин, где от него требовалось изучить принятые в колонии порядки. Затем заключенный попал в камеру к С.

В течение месяца Алексей молчал. Точнее, произносил только рапорт при проверках надзирателями камеры, как предписывают правила внутреннего распорядка учреждения.

Писем от Алексея никому не было до 21 марта. В тот день первое известие от сына получила Алла Николаевна. Впоследствии я тоже дождалась его ответа на свои письма и телеграмму.

«Сегодня 21 марта – пятница, – писал мне Алексей Пичугин. – Несколько дней назад (во вторник) получил первую весточку на новом месте обитания. Это была Ваша такая теплая и жизнеутверждающая телеграмма, которую Вы отправили мне 13.03! Не буду описывать, сколько радости она принесла мне, сколько положительных эмоций и сил! Вы ведь это и сами хорошо понимаете. От всей души благодарю Вас!..

И хочу сказать, что духом не падаю и ни на секунду не теряю уверенности в том, что все встанет на свои места, что справедливость и здравый смысл сильнее лжи, злобы и подлости. А значит, победа будет за нами! <...>

За меня особенно не тревожьтесь, я в порядке. Уповаю на Господа и свято верю в то, что Он поможет нам! Берегите себя, не болейте, верьте и думайте только о добром».

Невероятно и парадоксально! Это он оттуда, из «Черного дельфина», меня, находящуюся в Москве и на свободе, подбадривает и утешает.

Впоследствии уже упоминавшийся заключенный С. из ФБУ ИК-6 писал об Алексее Пичугине:

«...Мы пробыли некоторое время с Алексеем, после того, как он уехал из Москвы в начале марта [2008 года], и вместе близко сошлись по-человечески (система накладывает свой формальный отпечаток, поэтому подчеркиваю, что именно по-человечески).

После этого Алексея вновь, против его желания, увезли в Москву [52] Для допроса в качестве свидетеля на судебном процессе по делу Леонида Невзлина. Против желания – потому, что увезли не для решения дела по существу, а для участия в очередном политическом фарсе.

И когда мы с Алексеем ежедневно и весьма насыщенно общались, иногда по 24 часа в сутки, тет-а-тет, в частности, перманентно всплывала тема литературы. Лет семь тому, как я сам более или менее регулярно занимаюсь литературным творчеством...

Я нахожусь в пенитенциарной системе десять лет... и впервые почувствовал человека, который адекватно воспринимает выражаемые мной идеи».

Похоже, душевные качества Алексея Пичугина таковы, что он действительно не может не вызывать уважение и расположение окружающих, очень разных людей, где бы ни оказался.

21 апреля 2008 года на заседании Мосгорсуда по делу Леонида Невзлина один из двух главных свидетелей обвинения Геннадий Цигельник отказался от своих прежних показаний. Он заявил, что оговорил Леонида Невзлина и Алексея Пичугина под давлением следствия в обмен на поблажки в сроке заключения.

«Я оговорил Пичугина и Невзлина по просьбе следователей Генеральной прокуратуры Буртового, Банникова, Жебрякова и оперативного работника Смирнова. Я заключил сделку с Буртовым 4 мая 2005 года, – сообщил суду Цигельник. – Мне обещали защиту и минимальный срок, а дали максимальный» [53] Напомню, Геннадий Цигельник получил 18 лет лишения свободы в колонии строгого режима. .

Геннадий Цигельник пояснил, что в 2005 году следователь Юрий Буртовой продемонстрировал ему видеозапись, на которой зафиксированы ложные показания Евгения Решетникова против представителей ЮКОСа и порекомендовал поступить так же.

После этого Цигельник, по собственному признанию, стал давать нужные Генпрокуратуре показания.