Сергей Кредов - Щёлоков

Делал ли Алексей Иванович подарки министру?

Да, ответил он. В 1978 году отмечали 150 лет со дня рождения Льва Толстого. Семитомник писателя, вышедший к этой дате в тульском издательстве, начальник УВД подарил министру. На семидесятилетие Щёлокова Сафонов поздравлять его в Москву не ездил.

О характере генерала Сафонова говорит и такой факт. Однажды позвонил ему первый секретарь обкома комсомола и сообщил, что в Тулу приезжает делегация молодежи из соцстран. С ними, возможно, будет Игорь Щёлоков, сын министра и завотделом ЦК ВЛКСМ. Первый комсомолец области попросил дать им машину сопровождения. Сафонов ответил: не положено. «А если Игорь отцу пожалуется?» — «Пусть жалуется». Делегация передвигалась по Туле без машины сопровождения. Неприятностей в связи с этим у начальника УВД, конечно, не было и быть не могло. (Вот так они выслуживались. Где-то местные власти не были столь принципиальными. «Сын министра», «помощник министра», «зять министра» действовало магически — это появилось не при Щёлокове с Брежневым, а много-много раньше. Важно отметить, что подчиненные Щёлокова вовсе не считали себя обязанными демонстрировать подобострастие. Все зависело от них самих.)

Но, может быть, Тула — особый случай? Перенесемся в Пензу. Этот регион считался среднестатистическим по Центральной России. Все показатели по преступности — примерно средние. Рассказывает Виктор Иванович Илюхин, в течение шестнадцати лет работавший в прокуратуре Пензенской области. В Москву в 1986 году Илюхина перевели с должности заместителя областного прокурора.

«Если наверху и была какая-то зараза, то до периферии она не дошла, кроме как до южных регионов, я включаю сюда Краснодар и Ставрополь. Моя служебная карьера в Пензе: три года районный следователь, три года старший следователь областной прокуратуры, затем — заместитель начальника и начальник следственного управления, заместитель прокурора области… Регион хоть и „средний“ по показателям, но наш положительный опыт профилактики преступлений среди несовершеннолетних распространялся на весь Союз. Наш и белгородский опыт. Одно время на меня была возложена координация действий правоохранительных органов по профилактике преступлений.

Мы не раз привлекали к ответственности сотрудников милиции. Например, в поселке Каменка начальник уголовного розыска и старший оперуполномоченный были уличены в избиении задержанного. Их осудили. Однажды мы посадили сразу трех милиционеров за избиение, представьте, следователя. Но вот чтобы кто-то из наших милиционеров попался на взятке… Не помню ни одного такого дела за все 16 лет. Может быть, и было что-то, но я не помню. С нашим генералом УВД у нас сложились нормальные отношения. Тут такая хитрость. Если ты только проверяешь милиционеров, к тебе — одно отношение, а если ты вместе с ними участвуешь в раскрытии преступлений — другое. Мы с генералом прежде всего сотрудничали. Помню, убили двух женщин в поселке. Он тут же звонит: „Поедем, Виктор Иванович“. Я ему: „Не надо. Дайте мне начальника уголовного розыска, пару оперов, я возьму следователя и криминалиста, справимся“. Поэтому не было у нас кляуз и ругани. Когда мы привлекали кого-то из милиционеров, он не жаловался.

Однажды я серьезно поссорился с обкомом. Как раз когда привлекал каменских сыщиков за избиение. Тогда в области находился заместитель министра внутренних дел Шумилин. Ему накаркали: прокуратура необоснованно обвиняет сотрудников угро. Он захотел со мной переговорить. Жду его в кабинете после совещания. Заходит, на столе у меня три тома уголовного дела. Он: „Ого! Глубоко копаешь, следователь. Изложи коротко суть“. Я изложил. Борис Тихонович спросил только: „Доказательства есть?“ — „Есть“. — „Сажай!“ Вот и всё».

Таким образом, и в пензенской милиции мы «заразу» коррупции в то время не обнаруживаем.

Теперь ненадолго — в Томскую область, в «зону, свободную от мздоимства». Вспомним, что именно многолетнего руководителя области Егора Кузьмича Лигачева выдвинул в главные кадровики партии Андропов, когда начал чистить авгиевы конюшни застоя. У автора этих строк была возможность коротко переговорить по телефону с Лигачевым. Егор Кузьмич дал «своему» начальнику УВД Бомонину самую высокую оценку: порядочный, профессиональный.

Мы провели маленькое расследование с предсказуемым результатом.

Не скажем за весь Союз. И за южные регионы, ставшие впоследствии независимыми государствами. Но в Центральной России про системную коррупцию в милиции во времена Щёлокова не слыхивали. Можно выразиться не столь категорично: если где-то существовали коррупционные отношения (а в 1970-е годы теневой сектор в социалистической экономике, как известно, нагулял солидный вес), то корни этого процесса следовало искать не в милиции.

Коррупция — болезнь, которая обязательно дает метастазы. Ее невозможно локализовать на каком-то одном уровне, она неумолимо расползается вглубь, вверх и вширь. Мы ведь говорим не о частных явлениях, а о системе злоупотребления властью, которая нацелена на незаконное извлечение доходов и держится на взятках и «откатах». Такой — системной — коррупции в милиции того времени мы не обнаруживаем на уровне краев и областей, по крайней мере в Центральной России. Не было ее и в руководстве МВД. Думается, это диагноз объективный, в нем читатель не заподозрит попытку приукрасить прошлое. Нормы морали, права, экономики, политики того времени можно осуждать, но следует признать, что выйти за рамки этих норм руководителю любого уровня было затруднительно.

Подразделения по борьбе с преступлениями в сфере антиквариата начинают создаваться в системе уголовного розыска в 1977 году. В ГУУР появляется соответствующий отдел. Николай Анисимович Щёлоков чрезвычайно интересуется этим направлением. Некоторые подозревают — не случайно. После 1982 года подозрения перерастут в уверенность, ироническая характеристика «любитель антиквариата» применительно к Щёлокову станет, пожалуй, второй по частоте употребления после «всесильный министр».

На чем зиждется убежденность, что Николай Анисимович увлекался приобретением предметов антиквариата? А как сомневаться, если у него, несомненно, была такая возможность? Через «руки Щёлокова» как главы МВД проходили огромные ценности. В здании на Огарева, 6, при пятидесятом министре стали регулярно проводиться выставки вещественных доказательств, изъятых у нарушивших закон антикваров, валютчиков, контрабандистов, спекулянтов. Устраивались они для разных категорий посетителей — от представителей творческой интеллигенции до членов Политбюро и руководителей правительства, которых убеждали таким образом, что милиция ест свой хлеб не напрасно. Разумеется, сразу родилось предположение, что высокопоставленные посетители подобных выставок высматривают ценный товар для последующего его приобретения или присвоения.