Сергей Кредов - Щёлоков

Все обвиняемые по делу содержались в СИЗО в Лефортове, в полной изоляции друг от друга. Они никогда не встречались даже в коридорах. Их показания немедленно проверялись (в чем другом, а в стремлении заволокитить это дело нового министра МВД В. В. Федорчука не упрекнешь. — С. К.). Мы уже многое знали. Однажды я пришел в СИЗО допрашивать Калинина. Он начинает фантазировать. Записываю его показания во всех подробностях. День потратил. А потом предъявил ему опровержение. Он чуть не в слезы: извините, наврал. Вот его суть.

— А как себя вел на допросах Щёлоков?

— Чувствовалось, что переживает. Когда предлагалось возместить ущерб — тут же возмещал. Несомненно, он ужаснулся той ситуации, в которую попал. Внешне держал себя в руках.

— Если бы Николай Анисимович не ушел из жизни, ему были бы предъявлены обвинения и в чем?

— Материалы, которыми мы располагали, после соответствующей доработки давали достаточно оснований для предъявления ему обвинения и заключения под стражу. Характер обвинения? Злоупотребление служебным положением — безусловно. Но речь шла и о его причастности к хищениям. Последнее — не факт, но такие материалы были. Мы готовились к возбуждению уголовного дела. Щёлоков это прекрасно понимал. Думаю, уже из вопросов, которые ему задавались на первом допросе, он не мог не догадаться, что это закончится предъявлением обвинения. Как закончилось, вы знаете. Последовали указы о лишении его званий генерала армии, Героя Соцтруда, всех наград, за исключением боевых…

— Но ведь лишение его званий и наград было незаконным?

— Абсолютно незаконным. Лишить человека воинского звания или государственной награды может только суд при осуждении за совершение тяжкого или особо тяжкого преступления. Мы к этим решениям точно никакого отношения не имели.

— И вот еще что хочется понять, Виктор Степанович. У Николая Анисимовича Щёлокова было достаточно времени — практически два года, — чтобы припрятать ценности, деньги, дорогие вещи, которые у него в ноябре 1984 года изъяли при обыске. Если бы он к этому стремился… Обыски ведь не были для него неожиданностью — об этом мне говорил их участник, ваш коллега Александр Ильич Хорошко. Странно выглядело его поведение: приходят следователи, он их как будто ждет, выкладывает на стол девять тысяч рублей, которые у него благополучно изымают. Спрашивал у Хорошко: мог спрятать? Мог. Странный расхититель.

— Действительно, не прятал ценности. Думаю, у него даже мысли такой не возникало, считал это ниже своего достоинства. Многие, оказавшись под следствием, пытаются выкрутиться, отрицают, лгут. Щёлоков не выкручивался, он говорил: „Я ошибся, передоверился подчиненным“.

— Ну, и последний вопрос, может быть, самый главный. Вы подробно знакомились с не лучшими сторонами деятельности Николая Анисимовича Щёлокова, наблюдали его в ситуациях, в которых его мало кто наблюдал. Положим, он виноват — злоупотреблял служебным положением и даже причастен к хищению некоего имущества. Можете попросту сказать, кто он для вас: хапуга? Человек своего времени? Кто?

— Хапуга? Нет, в сравнении с тем, что творилось впоследствии… Даже смешно об этом говорить. Мне и тогда он не казался хапугой. Это не суть его характера. „Человек своего времени“ — гораздо ближе к истине».

Не многим удавалось поговорить откровенно с Виталием Васильевичем Федорчуком.

В 2007 году с 89-летним экс-министром встретился корреспондент украинского еженедельника. В небольшом интервью с красноречивым названием «О чем молчит генерал Федорчук?» [69] Газета «2000». 2007. 12 января. трижды встречается слово «ненавидел». Там, где речь идет об Андропове.

Об отношениях с Андроповым: «Он меня ненавидел так же, как я его». На должность главного милиционера Юрий Владимирович назначил Федорчука, «ненавидя и желая унизить». «И ничего. Я это пережил», — говорит Виталий Васильевич. Щёлокова, свидетельствует генерал, Андропов «ненавидел лютой ненавистью».

Читая эти откровения пятьдесят первого министра, в столь преклонные годы одолеваемого разрушительными страстями, думаешь: сам не жил и другим не давал. Находясь в таком состоянии, он не мог получать удовольствия от своей работы. Хотя есть свидетельства, что иногда Виталий Васильевич был способен проявлять что-то вроде участия. Генерал Галустьян, понимая, что в центральном аппарате ему несдобровать, пришел к министру с просьбой о переводе заместителем начальника Управления внутренних дел на БАМе, в Тынду. Федорчук по-свойски и даже с отеческими нотками сказал: «Вот это правильно. Я тоже в своей жизни много ездил. Ты еще молодой, у тебя всё впереди». Кивнул головой на портрет Андропова и развел руками, дескать, сам всё понимаю, но что могу поделать?

Едва ли не большую неприязнь, чем новый министр, в МВД вызывал его заместитель по кадрам Василий Яковлевич Лежепеков. Того, направив в МВД, тоже «унизили». В первые месяцы 1983-го заместитель председателя КГБ Лежепеков занимался тем, что направлял чекистов в органы внутренних дел «на укрепление». Предпочитали укреплять младших соседей, конечно, теми, кто похуже. Сулили блага — жилье, очередное звание, но всё равно после долгих уговоров, посулов и запугиваний из каждых пяти кандидатов трое-четверо предпочитали любыми способами от такой чести уклониться. Затем пришел черед самого зампреда…

Разговор Андропова с Лежепековым по «кремлевке» (В. Некрасов «МВД в лицах». М., 1999) чем-то напоминает давний, известный читателю диалог Брежнева и Тикунова. Беседе аппаратчиков на их новоязе хочется дать «человеческий» подстрочник.

« Андропов. Здравствуй. Тебе Савинкин разве ничего не объяснил?

Лежепеков. Ну, был разговор. Это ваше решение направить меня в МВД? (А то он не знает.)

Андропов. Да. (А то ты не знаешь.) Тебе нужно пойти туда и поработать вместе с Федорчуком так, как работал со мной. (Можешь называть себя андроповским кадром, мне не жалко) Там развелось много гнили — нужно почистить. (В КГБ вы с Федорчуком не нужны, а в милиции — одним дуболомом больше, одним меньше…)

Лежепеков. Тогда я согласен. (Отныне он направлен в МВД не решением отдела адморганов ЦК, а „по личной просьбе Андропова“.)

Андропов. Молодец. Давай. (Одной головной болью меньше.)»

К тому времени Василий Яковлевич знал уже все абсолютно точно из разговора с его будущим начальником.

« Федорчук. Я не просил вас на работу в МВД, но когда это предложил Юрий Владимирович, то ответил, что возьму с удовольствием.

Лежепеков. Тогда мне ясно, что это инициатива Чебрикова.