Иван Черный - Данные достоверны

— Обыски делали, — рассказал Ильюк. — Говорят, облаву замышляли. Кто-то, сказывают, возле самой жандармерии «Правду» приклеил.

После поездки Ильюка было решено пойти на озеро Белое и вручить Алиме Кирбай или Евгении Матвеец две мины и пять термитных зажигалок для передачи их в Житковичи Гореву.

Горев, Корж и Гарбуз взорвали два шедших на фронт эшелона с горючим и подожгли фашистский склад.

Эта вторая проверка подтвердила, что мы имеем дело с настоящими советскими людьми.

Через Игоря Горева подпольщики попросили прислать побольше мин и зажигалок, а также регулярно снабжать их сводками информбюро.

Как раз в те дни были получены несколько радиограмм из Центра.

[79]

В двадцатых числах августа наши войска перешли в наступление на Западном и Калининском фронтах, прорвали оборону фашистских армий и отбросили гитлеровцев на сорок — пятьдесят километров.

По сведениям Центра, немецко-фашистское командование перебрасывало на наш Западный фронт пехотные и танковые части.

Центр требовал максимальной активизации деятельности, требовал установить наблюдение за железными и шоссейными дорогами с задачей проследить путь следования эшелонов и автоколонн врага.

Особое внимание Центр обращал на то, что сведения наши должны быть точны, подробны и своевременны.

Линьков в свою очередь сообщил в Центр о возможностях, которые открываются нам в городке Житковичи, спрашивал совета, как лучше их использовать.

Ответ пришел немедленно. Наше проникновение в Житковичи расценивалось как успех. Работу требовали в основном направить на добывание разведданных, советовали, как предотвратить возможность провала.

На основании рекомендаций Центра Григорий Матвеевич и мы с Сеней Скрипником составили и подписали инструкцию житковичским подпольщикам, руководителем которых остался Горев.

Мы напомнили о необходимости соблюдения строжайшей конспирации и ставили группе конкретные задачи: наблюдать за переброской войск по железной дороге, давать регулярную информацию о работе станции Житковичи, составить план расположения гарнизона гитлеровцев и установить точный его состав, а также продолжать взрывы эшелонов, поджоги фашистских учреждений, складов и зданий, имеющих хозяйственное значение, уничтожать фашистов и предателей.

Мы потребовали также вести тщательный подбор и осторожную вербовку в группу преданных Родине людей, а Николаю Коржу рекомендовали подумать о предложении немцев и поступить в жандармерию, полицию или любое другое немецкое учреждение и войти в доверие к оккупантам, чтобы впоследствии своевременно предупреждать партизан о замыслах врага.

Эту инструкцию Евгения Матвеец на следующий же день передала Игорю Гореву.

[80]

Мальчик ушел в Житковичи, а мы стали ждать очередных сведений.

В те же дни появился в лесу Илья Васильевич Пришкель. Он сообщил, что выполнил нашу просьбу и, как ему кажется, нашел одного подходящего человека.

— Кто это?

— Понимаете, товарищ командир, с этим человеком я еще не говорил. Но от родни его узнал, понимаете...

— Что узнал?

— Значит, так. Родня, значит, у него имеется. Проживают у нас в Милевичах. Ну и рассказывали... Работает парень в Микашевичах киномехаником при немцах.

— Кто же он, наконец?

— Да этот самый, Ванюшка Конопатский! Мать при нем и младший братишка.

— Ну и что?

— Выходит, товарищ командир, паренек молодой, комсомольского, прямо скажем, возрасту, только не тем занят. Фрицев обслуживает, а в партизаны не идет.

— Это точно?

— Так ведь тут какое дело, товарищ командир? Тут обычное, по моему разумению, дело... В армию парень не попал, засел дома, а немцы пронюхали, значит, что он киномеханик, ну и ясно...

— Полагаешь, Конопатского заставили работать?

— Опять же, товарищ командир, гарантиев я дать не могу... Если будет ваше указание, потолкую с Ванюшкой. Может, годится он?

— Подумаем...

Самый беглый взгляд на карту покажет, какое значение могла иметь для нас небольшая станция Микашевичи, через которую идут ветки от Бреста на Житковичи и из Барановичей на Сарны.

Если мы, завязывая один из узелков в Житковичах, получали возможность контролировать эшелоны врага, идущие через эту станцию на Гомель со стороны Лунинца и Бреста, то, обосновавшись в Микашевичах, мы бы имели возможность дополнительно контролировать движение эшелонов в треугольнике Житковичи — Микашевичи — Брест — Барановичи.

Упускать такой шанс мы не имели права.

Сообщили о своих планах в Центр. Нам ответили, чтобы не медлили.

[81]

Теперь предстояло прощупать Конопатского.

Но кому поручить это?

Посылать в Микашевичи партизана мы не могли: городок кишел гитлеровцами, наш человек пропал бы ни за понюх табаку. Тем более что настроения Конопатского были нам неизвестны.

Оставалось одно: направить в Микашевичи кого-нибудь из местных жителей.

Опыт подсказывал: от нашего посланца не следует требовать, чтобы он увиделся именно с Конопатским и узнал только его намерения.

Человек, которого мы пошлем в Микашевичи, не должен был слышать от нас фамилию киномеханика. Задача посланца — собрать сведения о немцах, побывать у родных и знакомых, послушать их рассказы, узнать, кто чем дышит.

И все!

Почему так? По очень простой причине. Как правило, никто из местных жителей никогда не отказывал партизанам в просьбе пойти к тому или иному интересовавшему их человеку. Но, как правило, никто из крестьян и не умел выполнять задания.

Имея твердое, конкретное поручение, посланец партизан, попав в городок или село, занятые гитлеровцами, сразу терялся. Ему начинали мерещиться несуществующие опасности. Да и человек, к которому посылали связного, держался настороженно с малознакомым лицом, на вопросы отвечал уклончиво.

Испугав друг друга, незадачливый связной и его собеседник расходились, ни до чего не договорившись.

И наоборот, местные жители, посещавшие села и города, занятые гарнизонами врага, оказывались весьма наблюдательными и зоркими, если не чувствовали себя скованными точной задачей.

Это было вполне естественно, по-человечески понятно.

Что ж? И слабость может обернуться силой, если ее умело использовать!

Поэтому узнать о настроениях населения отправилась в Микашевичи по нашей просьбе одна из соседок Ильи Васильевича Пришкеля — добродушная и словоохотливая тетка, собиравшаяся что-то купить на микашевичском рынке.

Мы попросили ее об одном: послушать, что говорят, о чем думают в Микашевичах.

[82]

Зная, что соседка Пришкеля знакома с семьей Конопатских, мы рассчитывали, что она так или иначе повидается с ними. Повидавшись — разговорится. Разговорившись — узнает то, что нам нужно....