Александр Филимон - Яков Брюс

Ну, полиция и направилась прямо к Брюсу в дом. А жил Брюс на Басманной — дом и теперь цел. И в доме этом в стену вделана гробовая доска — крышка от гроба, и на ней крест, а повыше доски надпись сделана, только не нашими буквами, а какие это буквы — никто не знает, и прочитать никто не может. Собрались профессора, посмотрели и отвернули нос: не вкусна говядина, не по зубам. Ну, прочесть не сумели, давай Брюса ругать: накрутил, нацарапал, сам черт не поймет! И немцы, и англичане приезжали разбирать надпись, и французы… Ничего у них не выходит.

— Нет, говорят, не нам читать это надписание.

Ну, и приказание было закрасить эту надпись и гробовую доску. И сколько раз закрашивали, а никак закрасить не могут: нынче закрасят, а назавтра доска и надпись опять выступают. Вот она какая тут волшебная наука!

Ну, хорошо… Вот, значит, полиция пришла в Брюсов дом. Пристав и спрашивает жену:

— Где Брюс?

Она говорит:

— Из Москвы уехавши. К вечеру вернется.

А это Брюс научил ее так говорить. Вот пристав и пошел ловить Брюса по заставам. Ну, разослал на пять застав. Смотрит — сам Брюс едет. Тут пристав подкрался, ухватил Брюса.

— А-а, говорит, попался, милачок!

А Брюс ничего: попался и попался, и не вырывается, стоит смирно. Только смотрит пристав — волокут еще одного Брюса. Он и рот разинул.

— Что же это такое? — говорит. — Откуда взялось два Брюса?

А тут и третьего притащили. Да так на пяти заставах пяти Брюсов и наловили. И все как один, тонка в точку, и обличьем, и одеждой, и голосом. Пристав и глаза вылупил, и понять ничего не может — как ошалелый стоит.

— Кто же, спрашивает, из вас настоящий Брюс?

А Брюсы смеются:

— Да мы, говорят, все настоящие, все сами по себе.

Вот тут и разгадывай — где настоящий. Ну, что тут делать приставу? И ничего подумать не может. Ведет к царю всех Брюсов: пусть, мол, сам ищет настоящего. Вот приводит:

— Так и так, ваше эмператорское величество, говорит, наловил я, говорит, на заставах пять Брюсов, а какой из них настоящий Брюс — не мог дознаться.

Продолжает Яков Вилимович руководить монетным двором, проводя денежную реформу, направленную на борьбу с фальшивомонетчиками. Эта борьба была довольно жесткой. Так, 5 февраля 1723 года Брюс лично объявил в Берг-коллегии указ об отсечении головы фальшивомонетчикам, которые, с «влитым в горло расплавленным металлом, не скоро умирают».

После отставки Брюса монетный двор будет выведен из состава Берг-коллегии.

7 мая 1724 года, при короновании Петром Великим Екатерины на престол императрицы, генерал-фельдцейхмейстер Брюс в свите царских регалий нес перед государем императорскую корону. Его жена, Марфа Андреевна, вместе с княгиней Меншиковой, графиней Головкиной и княжной Трубецкой поддерживала шлейф императрицы.

В последние дни января 1725 года тяжело заболел царь. Брюс не только присутствовал во дворце со всею знатью, но и принимал участие в «конгрессе» первейших чинов империи, провозгласившем на рассвете 28 января императрицу Екатерину преемницей умершего императора, причем «в том же преждереченном конгрессе (повествует самовидец) от всех прошен Генерал-Фельдцейхмейстер Сенатор и Кавалер граф Яков Брюс, дабы принял на себя труд о обустроении погребения императорского, и принадлежащего к тому, по обычаю прочих в Европе государств. И его превосходительство, получив себе в помощь господина генерала Бона, и выбрав угодных к тому делу управителей и прочих помощников, також и вся к тому нужная изготовив и мастеров разных художеств созвав, со всяким тщанием ему врученное дело производил и исполнил». Так Брюс в звании верховного обер-маршала печальной комиссии отслужил свою последнюю службу Петру.

В память императора Яков Брюс разрабатывает рисунок к 1160 золотым (от 4 до 50 червонцев) и 10 900 серебряным медалям. Этот рисунок был представлен в Сенате 24 февраля 1725 года. В ходе обсуждения Сенатом он был принят за основу с некоторыми изменениями обратной стороны медали — вместо «лежащих на земле корон и прочего» решено «быть столику и на нем скипетр и держава».

Кроме медалей Я. В. Брюс разрабатывает церемониальные планы погребения Петра. Эти планы включали:

реестр певчих при гробе;

изложение указа императрицы Екатерины I о погребении Петра I и Натальи Петровны (дочь Петра Алексеевича умерла 2 марта и была похоронена вместе с отцом);

порядок, как поступать при погребении (инструкция на восьми листах);

план погребальной церемонии (на 13 листах, в виде раскладушки);

донесения об участниках погребения; опись участников погребения;

опись подданных, шедших в церемонии (всего 69 человек); церемония шествия в рисунках.

В этом огромном труде (на 66 листах) Брюс расписал до мельчайших деталей все нюансы погребения императора.

Посмотрел царь на этих Брюсов, и зло его взяло большое:

— Ну, и стерва же, говорит, этот Брюс, ишь, на какие штуки ударился! Ну, как, говорит, отыщешь тут настоящего Брюса, ежели все они один в один? Только, говорит, одно и остается: взять, да и перестрелять всех из поганого ружья. Да и то вряд ли настоящего убьешь: уйдет, говорит, проклятый, козявкой обернется и уйдет, а безвинные люди смерть примут… А я, говорит, не хочу грех на душу брать.

Думал, думал:

— Гоните, говорит, всех вон — добра нечего ждать от них!

Ну, кинулись к Брюсам — кого в шею, кого по затылку.

Побежали пятеро, а стало четверо, и ведь совсем они не Брюсы, а царские генералы. А этот Брюс нарочито обернул их Брюсами, чтобы царю досадить. Ну, стало четверо генералов, а настоящий-то Брюс пропал.

Еще больше взяло зло царя.

— Я, говорит, так и знал, что тут подлость. Ишь, говорит, что выкинул!

А генералы вернулись и жалуются:

— Когда же, говорят, эмператорское величество, посадишь проклятого Брюса на цепь?

А царю и без них тошно. Как закричит:

— Вон из моего дворца!

Генералы и помчались.

А Брюса пристав все же накрыл: сидит в пивной и пивцо попивает.

— А-а, говорит, пристав, — вот где настоящий Брюс!

А Брюс ему говорит:

— Ты вот что: отстань, а не то оберну тебя петухом — будешь на улице лошадиный навоз разгребать.

Пристав как дунет от него — испугался: свяжись, мол, с чертом и кукарекай целый век!

Петр I был похоронен 10 марта. Работами по бальзамированию тела императора также руководил Яков Вилимович Брюс.