Василий Росляков - Последняя война

Встало солнышко. Не прячась, рысью промчались по накатанной дороге, свернули куда-то в переулок, въехали во двор. Улицы деревни были по-довоенному спокойны, люди ходили, бабы у колодцев, дымы над крышами. На улице, по санному следу, рассыпаны соломинки, пучки сена обронены, конский помет. Живая дорога. Патрули ходят с винтовками.

Весело вошли в дом. В сенцах снег обмели с сапог, с валенок. Весело стали здороваться. Говорили громко, полным голосом, с шутками. Дымили вкусным самосадом. Две бабы - молодая и старая - весело колготились у печки. Шипела сковородка, весело постреливало на ней, несло густым запахом жареного сала. Загремели табуретки, мужики усаживались за стол. Хлеб, бутылки с мутной самогонкой, капуста соленая, огурцы, лук, и посередине стола - сковорода, полная золотистой, жаренной с салом картошки. Весело стало у Славки на душе.

Потом, веселые, выехали из этой деревни. "Да, - подумал Славка, - это партизанская деревня".

- Ты, Холопов, извини, но так надо. - Главный вынул из кармана белый бабий платок, держал в руках. - Надо глаза завязать. Теперь мы уже в лагерь едем. Возьми, сам завяжи.

Славка не сразу понял, что от него требуется. Сначала ничего не понимал, потом вроде понял, но не поверил, а уж после и понял и поверил надо завязать глаза. И в самом деле, кто он такой? Это еще неизвестно. А раз неизвестно, - значит, и дорогу в лагерь знать ему не положено, он не должен ее видеть. Мало ли что. На всякий случай. И в том, что ему надо завязать глаза, чтобы он не видел дорогу, нет ничего обидного. Абсолютно ничего. И Славка сложил платок вдвое, потом еще вдвое, приладил к глазам и завязал на затылке. И сразу все - и снежное поле, и отполированный след от полозьев, и морозное небо, и солома в задке саней, и главный, сидевший сбоку, - все исчезло. Не тьма навалилась на него, нет, просто ничего не стало видно за белой непроницаемой мглой. Для большего удобства Славка закрыл глаза, потому что все время хотелось видеть через белый платок. Закрыл глаза, и стало хорошо. Хотелось зареветь в голос, пропасть, раствориться совсем, чтобы не жить...

Скрипели полозья, иногда подбрасывало на жестких ледяных кочках, иногда заносило задок на своротах дороги, иногда шипело под санями, видно, дорогу тут перемело.

- Это ничего, Холопов, - успокаивал главный, - радуйся, что жив остался. Просто ты счастливый.

Славка молчал. Долго ехали. Отсидел одну ногу, устроился по-другому, на другой бок. Опять ехали долго.

- Вроде в лес въехали, - несмело сказал Славка.

- Давно уже в лесу.

И в самом деле, скрип снега какой-то другой, и сани чаще петлять стали да подскакивать, - это через дорогу, под снегом, от сосен и елей корни пролегали, и сани все время подскакивали, прищелкивая полозьями, когда переезжали через обледенелые жилы этих кореньев. И ветру никакого. Тишина плотная, с места не сдвинешь.

Ехали, ехали и вдруг остановились, как будто ни с того ни с сего. Кто-то сзади уже развязывал Славкин платок. Это был главный.

- Постой тут, - сказал он и ушел.

Перед Славкой были одни стволы. Темные, илистые - это еловые, дремучие, под тяжелыми шатрами. Рыжие и оранжевые - стволы сосен. А между стволами - мелколесье, подлесок, снежные шапки, столбики и большие столбы и разные непонятные сахарные фигуры. Это были кусты под снегом, заметенные елочки. Между стволов увиделись вдруг лошади, сено жуют. Сначала вроде не было никаких лошадей и вдруг - лошади. Потом в сторонке увиделся длинный стол на вбитых столбах. А дальше стола, в просветлении, тоненький дымок тянулся тоненькой синей струйкой прямо из земли. В одном месте человек прошел с оружием. В другом месте прошел. Партизанский лагерь.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

1

...Сталин подошел к окну, раскурил трубку и рукой, в которой держал трубку, медленно стал разгонять волокна синего-синего дыма. Мимо башни, по синему небу, медленно перемещалось огромное белое облако. И вдруг показалось, что не облако, а башня медленно перемещается по небу, весь Кремль медленно плывет в бездонной синей глубине. Сталин отошел от окна и, не глядя на сидящих, снова заговорил тихим голосом:

- Не все еще до конца понимают, что произошло. Не все еще до конца уяснили себе, что вопрос стоит так: жить или умереть. Только так стоит вопрос для нашей Родины, для нашего народа. Самое страшное преступление сегодня - благодушие и беспечность. Надо отрешиться от благодушия и беспечности, всю жизнь нашего социалистического государства перевести на военные рельсы. В захваченных врагом районах развернуть партизанскую войну, не давать оккупантам покоя ни днем, ни ночью. Мы должны ответить врагу народной, отечественной войной. В этом духе надо подготовить Директиву Совнаркома и ЦК.

Сталин мягкими шагами ходил вдоль длинного стола и говорил, а Кремль медленно плыл куда-то в бездонной синей глубине...

ИЗ ДИРЕКТИВЫ СОВНАРКОМА СОЮЗА ССР

И ЦК ВКП(б) 29 ИЮНЯ 1941 г.

...Вероломное нападение фашистской Германии на Советский Союз

продолжается...

В силу навязанной нам войны наша страна вступила в смертельную

схватку со своим опасным и коварным врагом - немецким фашизмом. Наши

войска героически сражаются с врагом, вооруженным до зубов танками,

авиацией. Красная Армия, преодолевая многочисленные трудности,

самоотверженно бьется за каждую пядь советской земли.

Несмотря на создавшуюся серьезную угрозу для нашей страны,

некоторые партийные, советские, профсоюзные и комсомольские

организации и их руководители еще не осознали значения этой угрозы и

не понимают, что война резко изменила положение, что наша Родина

оказалась в величайшей опасности и что мы должны быстро и решительно

перестроить всю свою работу на военный лад.

Совнарком СССР и ЦК ВКП(б) обязывают все партийные, советские,

профсоюзные и комсомольские организации покончить с благодушием и

беспечностью и мобилизовать все наши организации и все силы народа

для бесстрашной расправы с ордами напавшего германского фашизма.

...5. В занятых врагом районах создавать партизанские отряды и

диверсионные группы для борьбы с частями вражеской армии, для

разжигания партизанской войны, всюду и везде, для взрыва мостов,

дорог, порчи телефонной и телеграфной связи, поджога складов и т. д.

В захваченных районах создавать невыносимые условия для врага и всех

его пособников, преследовать и уничтожать их на каждом шагу, срывать

все их мероприятия.

6. Немедленно предавать суду военного трибунала всех тех, кто

своим паникерством и трусостью мешает делу обороны, невзирая на

лица.

Совнарком СССР и ЦК ВКП(б) заявляют, что в навязанной нам войне

с фашистской Германией решается вопрос о жизни и смерти Советского