Валерий Ярушин - Судьба по имени Ариэль

Приятная новость нас ждала дома. Магнитогорцы пожелали спасти «Арт-старт» и предложили провести его у себя. Леня Голицын, мой однокашник по институту, фанат бит- и рок-музыки рьяно взялся за дело. Чем-то он напоминал меня: немного наивный, в меру сумасшедший, и, главное, обожаемый молодыми. Атмосфера вокруг фестиваля буквально бурлила: пресс-конференции, выпуски листовок-газет, телевидение, народу — битком! Короче, это был самый яркий из всех конкурсов! Здесь я не могу не вспомнить оглушительный успех нашей челябинской солистки, получившей Гран-При.

…Прослушивая одну из конкурсных кассет, поначалу думали, что кто-то подшутил. Запела Уитни Хьюстон, правда почему-то только под рояль. Когда она же начала петь на русском языке, мы с барабанщиком Витей «прибалдели»! Это была студентка местного музучилища Ольга Сергеева. Тут же вызвали ее на репетицию, и обнаружили неординарный талант певицы. Причем, вторая песня «Сделай потише», и музыка и слова, были написаны ей же. Саша Немцев сделал две аранжировки, мы сделали на конкурсе ставку на 18-летнюю Ольгу и не прогадали. Среди поп-певиц она была на голову выше всех. Так родилась челябинская звездочка высокого профессионального уровня.

После этого конкурса у Голицына «рождается» дочка «Арт-старта» — «Арт-платформа». Решено было сделать два конкурса в год — весной в Челябинске, а осенью в Магнитогорске.

Рвусь в Москву, но разовые выступления под минусовку меня абсолютно не радуют. Да и у меня руки чешутся для баса. Я уже отчетливо понимаю, что два раза в реку еще никто не входил, раскрутиться по новой не удастся. Хотя практика показывает, что имея крутые финансы можно «обмануть» значительную часть слушающей аудитории, гоняя в эфире до «опупения» какой-нибудь незамысловатый мотивчик. Но все это не надолго. С годами народ разберется с нетленными произведениями, и оставит в памяти только нужную информацию. А пока нужно «пахать» и «пахать»…

Вдруг, приятная новость! В телефонном звонке Яшкин опять кричит в трубку: «Срочно пиши в студии фрагмент «Емельяна Пугачева», возьми финальную сцену, но сократи ее до восьми минут, так надо! Я «пробил» ваше выступление на 100-летие Есенина в Колонном зале Дома Союзов! Только вдумайся! Правительство в зале!.. Ты будешь играть Пугачева. Постарайся ходить по сцене без очков.» Срочно бегу в оперный театр, беру в аренду какие-то исторические костюмы той эпохи — балахоны, накидки, кушаки, сапоги, делаю фонограмму и в Москву! Там, с Валерой репетируем сцену гибели Пугачева. Мы стоим без инструментов, исполняя только вокальные партии, и бегаем по сцене. И вот, концерт. Мы — почти в конце, после Никиты Джигурды. Я очень волновался. Причем, так вошел в образ, прыгнув на руки казаков, что они меня еле удержали, и я чуть не улетел в первые ряды!.. Опять — успех, комплименты. Ну, думаю, здесь-то нас покажут по телеку на всю матушку… Но матушка Россия увидела, а родной город — нет. Именно, в это время наши земляки переключились на встречу с каким-то депутатом… Правда, потом мы получили копию концерта на память. Это было очень эффектно. Мы, оказывается заканчивали телевизионную версию. Но что самое главное и приятное, на фоне моей музыки шли титры с фамилиями участников концерта. А последние строчки просто «убили» меня наповал: «…прозвучала музыка из произведений Калинникова, Пахмутовой, Свиридова, Глинки, Ярушина…»

Еще одна радость — моя песня «Казачья» попадает в число 15 лучших по результатам радиоконкурса «Маяка» за 1994 год. Едем на съемку. Затем попадаем в телеэфир в передаче «Шире круг» с песней «Золотое кольцо». Но, почему-то особого эффекта это не дает. Тут я еще больше понимаю, как жестоко я поступил со своим названием в 89-м году, отдав, вернее подарив этот «бренд» своим бывшим друзьям. Слово «Иваныч» стало перекликаться с «Иванушками», которые появились на эстраде, нас стали путать. Но путаница происходила и с «Ариэлем». Как-то до меня дозвонился один из знакомых свердловских администраторов и предложил выступить на уличной сцене перед аэропортом Кольцово. Приехав на площадку, мы с удивлением обнаружили, что туда же приехали и «легендарные»… Оказывается его заместитель параллельно договорился с Каплуном. Он был уверен, что мы — одна команда. Пришлось выступать поочередно… На дне города Челябинска это смешение было запланировано. Режиссеру не хотелось обижать обе стороны. В результате происходили не совсем корректные вещи. Зная, что мы выступаем позже, и у нас, в репертуаре есть одинаковые песни, Гепп с командой, видимо желая «подкузьмить», нарочно пели мои фирменные аранжировки. После чего Боря ходил за кулисами и громко орал: «Как мы их, а?…» Это было гадко и мерзко.

Но, несмотря на эти выходки, мне их было откровенно жаль. А однажды даже ощутил какой-то братский долг по отношению к Каплуну, который вдруг попал в больницу с каким-то легочным заболеванием Какая-то сила потащила меня на базар. Я купил фрукты и поперся к нему в больничную палату. Разговор был ни о чем. Как будто ничего не случилось. Но все-же безответный вопрос на тему: почему меня предал Боря, не давал мне покоя. Мы даже съездили в Миасс, на халтуру по просьбе Каплуна, где на пару попели с нашими поклонниками. И вновь Боб уходил от ответа. Однажды я все-таки задал ему вопрос, сидя в его машине. К моему неудивлению прозвучал тот же ответ, что и в 1989 году: «Не знаю, Иваныч…»

После этого я окончательно понял, что Борис Каплун себе не принадлежит, и, видимо не принадлежал никогда!…

И вновь — удар судьбы! Приходит весть из Москвы — умер Яшкин!

Ночью остановилось сердце от переизбытка спиртного… Человек, который связал меня ниточкой с «Песнярами» и всем цивилизованным музыкальным миром ушел от меня навсегда. Он был моей правой рукой, старшим братом, верил в меня, и сейчас я этой руки лишился… Как этот часто бывает, в трудную минуту кто-то приходит утешить. И этим кто-то стал Юра Давыдов. После его звонка стало известно, что теперь я — полноправный член футбольной команды «Старко». Юра говорил очень знакомые слова: «Слушай, Иваныч, перебирайся-ка ты в Москву, или найди возможность где-нибудь временно жить, мне тебя трудно все время дергать, работа не бог весть какая, но есть, а там ты заглохнешь…» Я мычал, соглашался, и… делал все наоборот. Мне, сентиментальному «болвану» казалось, что вот-вот… и все наладится. Ансамбль у меня был крепкий, семья жила, училась и работала здесь, на Урале. Просто, думал, мне пока не везет. Еще немного, и стану народным. Об этом уже стал поговаривать в Челябинском фонде культуры его директор поэт Кирилл Шишов. Особенно его теплые, отеческие приободрения меня утвердили в патриотических чувствах. Но безумно тянуло в Москву.