Иван Петров - В чекистской операции Трест

version="1.0" encoding="utf-8"?> nonf_biography Иван Михайлович Петров В чекистской операции "Трест"

Повесть-воспоминание из сборника «Мои границы». Книга содержит вступительную статью О. Тихонова.

1.0 — создание файла Леда777

Уже легендарное при жизни, имя Ивана Михайловича Петрова (Тойво Вяхя) в широких литературных кругах страны впервые прозвучало 23 марта 1973 года в Москве, на пленуме Правления Союза писателей России, обсуждавшем работу Карельской писательской организации.

Ленинградский писатель Глеб Горышин говорил тогда:

— В Петрозаводске живет человек удивительной судьбы… Вся его жизнь талантлива и легендарна. И как это часто бывает с талантливыми людьми, на склоне лет Иван Михайлович Петров естественно и закономерно пришел в литературу. Он взялся за перо, и оказалось; что не нуждается ни в правщиках, ни в переписчиках. Его повесть «Красные финны» широко известна. Напечатанная в журнале «Север» повесть «Ильинский пост» сейчас выходит в Ленинграде в сборнике «Граница». Эта повесть отмечена не только значимостью и новизной материала, но и твердостью писательской руки, своеобразием почерка… Можно без преувеличения сказать, что в судьбе и творчестве этого человека запечатлены узловые моменты истории нашего общества…

— Я знаю, — продолжил разговор на пленуме Константин Симонов, — что Иван Михайлович пишет сейчас новые рассказы, повести. Мне кажется, что с приходом этого человека в Союз писателей мы обогатились бы прекрасным художником. Потому что это тот случай, когда бывалый человек в пожилые годы проявляет себя как отличный писатель. Это превосходное явление в нашей литературе, сказать о котором доставляет мне радость.

Вскоре после пленума, на 73-м году жизни, Иван Михайлович Петров становится членом Союза писателей СССР.

Стоит только представить себе, какая невообразимо громадная жизнь стоит за каждой его строкой:

участие в Финляндской революции 1918 года, прорыв разрозненных красногвардейских групп в Советскую Россию;

схватки с войсками Колчака, бандами Анненкова, Каппеля, Плотникова. «В борьбе с ними прошли зима, весна и лето 1920 года» — строчка из автобиографии;

подавление контрреволюционного кронштадтского мятежа;

исторический лыжный рейд в составе отряда Тойво Антикайнена в пору белофинской авантюры в Карелии;

служба в войсках ОГПУ — НКВД в семи горячих точках пограничных рубежей страны;

конфликт на КВЖД;

наконец, участие в чекистской операции «Трест», один на один в пограничном «окне» с такими матерыми разведчиками, как Радкевич, Захарченко-Шульц, начальник Восточно-Европейского разведывательного управления Интеллидженс сервис, личный доверенный Черчилля Сидней Джордж Рейли.

Эпизод чрезвычайный — для любой эпохи.

— Я служил на заставе в районе Сестрорецка под Ленинградом, — рассказывает Иван Михайлович. — Одновременно выполнял задания чекистов, в частности члена коллегии ВЧК Станислава Адамовича Мессинга. В мою задачу входило переправлять через границу на нашу сторону «нужных» людей. В Москве была создана полная видимость действующего у нас белого подполья. Проверить это подполье, дать ему инструктаж, а по возможности и возглавить его решил осенью 1925 года английский разведчик Сидней Рейли. Сидней Рейли… Сейчас я знаю о нем все — в тот день не знал ничего. «Ас среди шпионов» — так назвал свою книгу о нем сын посла-шпиона в Москве Локкарта, начальника британской миссии в России. Сам Локкарт-старший писал об «артистическом темпераменте и дьявольской ирландской смелости Сиднея Рейли», сделанного из той муки, которую мололи «мельницы времен Наполеона». И тут же истинно авантюристическая фраза Рейли: «Если лейтенант артиллерии мог растоптать догорающий костер французской революции, почему бы агенту Интеллидженс сервис не стать повелителем в Москве?»

А тогда, помню, я нес Рейли на спине через холодную пограничную речку, весь вымок и продрог. В тамбуре вагона передал гостя двум чекистам, якобы агентам подполья, и лишь через несколько дней узнал, какую птицу за хвост схватил… Понятно, ничего не оставалось делать, как слух пустить, что меня, как предателя, расстреляли. Это было важно для той стороны. Мне выдали новые служебные и партийные документы на имя Ивана Михайловича Петрова, и «выплыл» я с ними в бухте Дюрсо на Черном море в качестве начальника заставы.

За участие в операции «Трест» он награжден высшей по тому времени наградой — орденом Красного Знамени, номер 1990, приказ подписан Михаилом Васильевичем Фрунзе.

Однако награжден не Тойво Вяхя. Тойво Вяхя «уведен» на глазах у сослуживцев. В небытие.

«Завтра, даже сегодня утром, у меня не будет никакого прошлого, — пишет он в „Красных финнах“. — Никаких друзей не будет… Если кто и вспомнит меня, так с проклятием. Я любил людей, верил в людей. А тут одним ударом все разрушено. Навсегда все позабыто. Впрочем, я ошибался. Не на всю жизнь. Всего только на сорок лет…»

Под фамилией Петрова отслужил он на ряде застав, отвоевал финскую и Великую Отечественную, из которой вышел командиром полка, одинаково щедро отмеченный наградами и ранами.

Да, такова она, судьба солдата революции, коммуниста. Лишь в 1965 году, с появлением романа-хроники Льва Никулина «Мертвая зыбь», а затем и трехсерийного телевизионного фильма Сергея Колосова «Операция „Трест“», слились воедино две половины жизни чекиста и солдата, подлинное его имя и псевдоним. Так и стоят они вместе над всеми его произведениями: И. М. Петров и в скобках — Тойво Вяхя.

Об Иване Михайловиче Петрове написано много и, к сожалению, до обидного однообразно. И винить тут некого: слишком монументальна фигура героя, непостижимо огромна для одной человеческой жизни биография, одно изложение которой обычно исчерпывает любые жанры периодических изданий. Взять фрагмент, эпизод, случай? Однако не равносильно ли это попытке понять, выразить, донести до других смысл мозаичного панно по одному, отдельно изъятому камню? И не оттого ли наша литература, столь щедрая на книги о людях разового подвига, так скупа на художественно развернутые судьбы ровесников века, наших современников, удел которых — трагически и гордо нести, двигать время, наполнять его разумной и благородной борьбой — от самых истоков революции и до наших дней.