Герман Нагаев - Конструктор Шпагин

На другой же день Шпагин получил от Федорова точные чертежи танковой коробки с обозначением места, где должен быть размещен пулемет.

Шпагин понимал, что порученная работа явится для него новым ответственным испытанием, и, прежде чем приступить к ней, он несколько дней прикидывал, как и с чего начать. По габаритам пулемет Дегтярева резко отличался от автомата Федорова, и Шпагин понял, что придется разрабатывать новое гнездное устройство и вносить серьезные изменения в шаровую установку.

Дегтярев, видя, что Шпагин не приступает к работе, по нескольку раз в день подходил к нему, подбадривал:

— Ты не торопись, Семеныч, конструкторское дело спешки не любит.

— Да ведь дело-то срочное, Василий Алексеевич.

— А ты забудь о том, что оно срочное. Знаешь пословицу — «поспешишь — людей насмешишь». Ты думай о том, как бы лучше вышло. Это важнее всего. А получиться у тебя должно! В этом я уверен.

— Я тоже уверен, но как-то боязно…

— Ничего, ничего, если в чем сомнения будут — приходи ко мне, к Федорову, посоветуемся…

Шпагину было трудно начать. Так у него бывало со всяким делом. Но, начав, он как-то воодушевлялся, и тогда работа спорилась. Вот сейчас почти целую неделю он думал, волновался, ходил взвинченный и даже подумывал о том, не отказаться ли. Но Дегтярев, словно угадав его мысли, пришел подбодрить.

— Ты вот что, Семеныч, ты начни, начни с чего-нибудь и увидишь — дело пойдет. Начни хотя бы с разборки своей шаровой установки и сразу поймешь, что надо делать.

— Попробую, только не знаю… — сказал Шпагин.

Он неохотно начал разбирать шаровую установку, и вдруг его осенило! Вдруг все стало просто и ясно. Дело пошло и пошло, и уже его нельзя было остановить. Шпагин работал весело, вдохновенно, что-то напевая себе под нос. Дегтярев приходил, присматривался и, улыбаясь, уходил к себе. Он не любил без надобности отрывать от дела, мешать.

Шпагин не отличался таким спокойствием. Сделав хорошо какую-нибудь деталь, он радовался, как мальчишка, и бежал показывать Дегтяреву.

— Ну как, Василий Алексеевич, годится?

И если Дегтярев говорил: «Хорошо, Семеныч!» — он еще с большим воодушевлением уходил в работу, и его глуховатая песня звучала бодрей.

Когда новый тип танкового пулемета со всеми приспособлениями был готов, Федоров, Дегтярев и Шпагин снова выехали в воинскую часть. Пулемет был установлен в танке. Решили опробовать его в стрельбе.

— Дайте мне первому пострелять, — попросил Шпагин. Глаза его так горели, что трудно было отказать.

— Раз ты сконструировал — тебе и испытывать, — согласился Дегтярев.

Шпагин легко выдвинул приклад и, наведя пулемет на мишень, дал длинную очередь.

— Ну, куда твой «льюис» — работает, как хронометр! — Погодите хвалить, — сказал Федоров. — Пусть постреляют сами танкисты».

Из пулемета стреляли с ходу, под разными углами. Все устройства работали безотказно. Было сделано пятьдесят тысяч выстрелов, и пулемет ни разу не отказал.

Через некоторое время танковый пулемет Дегтярева со специальными приспособлениями Шпагина был принят на вооружение Красной Армии. Федоров от души поздравил обоих конструкторов.

Постепенно конструкторское бюро, руководимое Федоровым, опытная мастерская, возглавляемая Дегтяревым, выросли, окрепли и превратились в единственную в Советском Союзе школу по конструированию. В коллективе бюро теперь трудилась группа конструкторов из рабочих: Колесников, Безруков, Шпагин, Симонов, Горюнов и другие.

Федоров и Дегтярев смело привлекали мастеров-оружейников и рядовых слесарей к творческой работе, поощряя их смекалку и находчивость, обсуждая с ними различные неполадки в изготовляемых образцах. Изобретатели из рабочих практически учились конструированию на разрабатываемых моделях: вначале на автоматах Федорова, а потом на пулеметах Дегтярева. Но, помимо практических навыков, они приобретали и серьезные теоретические знания, так как Федоров разработку любого типа оружия всегда старался поставить на строго техническую основу, привлекая к расчетам и чертежам специалистов с высшим техническим образованием: инженеров, конструкторов, технологов, расчетчиков. Ни одну работу он не выпускал из поля своего наблюдения. К Федорову шли за советами, за консультацией, и он с одинаковым вниманием принимал опытного инженера и простого рабочего.

Всесторонне изучив опыт империалистической и гражданской войн, Федоров умел предвидеть дальнейшие пути развития оружейной техники и верно направлял творческую мысль изобретателей-самоучек.

В конце двадцатых годов в опытной мастерской развернулись большие работы по созданию новых и усовершенствованию существующих автоматических винтовок. На объявленный Всероссийский конкурс изготовлялось несколько образцов винтовок конструкции Федорова, Дегтярева и мастера Безрукова.

Было объявлено, что в конкурсе могут принять участие и другие изобретатели. Это известие очень взволновало Шпагина. «А не попытаться ли мне сделать автоматическую винтовку?» — подумал он. Но, не имея определенного замысла, он решил лишь принять участие в проводимых работах, присмотреться к изготовляемым образцам, надеясь, что, быть может, и его осенит какая-нибудь светлая мысль.

Шпагин знал некоторые иностранные системы автоматических винтовок, хорошо знал автоматы Федорова, кое-что слышал о винтовках Токарева и Рощипея, но с дегтяревской конструкцией знаком не был. Теперь ему довелось ознакомиться и с ней.

Хорошо изучив образцы, изготовлявшиеся в опытной мастерской, он признал лучшими винтовки Федорова и Дегтярева. Винтовка Безрукова ему показалась очень несовершенной. Предположения Шпагина сбылись. На предварительных испытаниях были отобраны винтовки Федорова и Дегтярева. Однако и в них оказалось много мелких дефектов. Конструкторам предложили работу продолжить и назначили новый конкурс.

Создание автоматической винтовки под мощный патрон было делом чрезвычайно трудным. Вес винтовок строго ограничивался, а давление пороховых газов при выстрелах оказывалось весьма сильным. Работа над этим видом оружия велась не одно десятилетие, а желаемых результатов пока достигнуто не было.

Шпагина и его товарищей сложная работа над автоматическими винтовками научила очень многому.

В эти же годы Дегтярев занимался созданием нового станкового пулемета, который, по его предположениям, должен был заменить тяжелый «максим». Пулемет этот разрабатывался по принципу ДП, но размеры в нем были другие, и это повлекло за собой создание совершенно новой системы. Здесь конструктора часто преследовали неудачи. Особенно много он мучился над охлаждением. Патронник при стрельбе нагревался так быстро, что из опасения преждевременного воспламенения капсюля и разрыва пулемета на него то и дело лили холодную воду. Кроме того, от перегрева пружина, находящаяся в передней части пулемета, теряла упругость и пулемет становился небоеспособным.