Илья Басс - Жизнь и время Гертруды Стайн

Лео (в самом начале) и Гертруда безоговорочно приняли сторону Пикассо.

Салли, по-прежнему влюбленная в живопись Матисса, собираясь стать профессиональной художницей, уговорила его организовать школу, где могли бы обучаться живописи все желающие. Майкл пришел на помощь, школа была создана и просуществовала 4 года. Инициатива Салли привела к разделению общих знакомых на два лагеря — приверженцев Матисса и сторонников Пикассо. Майкл полностью доверился вкусу жены. Салли даже организовала собственный салон по образцу салона на улице Флерюс, увешанный полотнами Матисса. Посетители, загипнотизированные Салли, покидали ее квартиру, готовые чуть ли не тут же купить Матисса [12] Салли Стайн так и не стала профессиональной художницей. Через несколько лет после открытия школы, к всеобщему изумлению, она оставила живопись и превратилась в активную сторонницу учения Церкви Христовой. .

Салли и Майкл Стайн стали обладателями крупнейшего собрания работ Матисса, а Салли — его ученицей, пылкой сторонницей и ярым пропагандистом его искусства [13] Незадолго до начала Первой мировой войны Майкл и Салли уступили просьбе Матисса и отослали большую и лучшую часть его работ из своей коллекции на выставку в Германию. Боясь, что выставку целиком арестуют как вражескую, картины распродали по мизерной цене. .

Знакомство Пикассо и Гертруды довольно быстро переросло в длительную дружбу, хотя временами с некоторым охлаждением. Их многое сближало: оба — иностранцы — французский язык оставался долгое время чужим для обоих, оба были достаточно жесткими людьми в принятии решений, оба целенаправленно стремились к славе. И оба служили друг другу средством к ее достижению. Сама Гертруда не имела, в отличие от брата, каких-либо художественных критериев для оценки уровня того или иного художника или картины. Разве что особую симпатию питала к картинам, нарисованным маслом, что неоднократно подчеркивала. Она сама признавалась: «Коль скоро картина написана масляными красками, написана на плоской поверхности, написана всяким, кому это нравится, или кого специально наняли или кому-то просто интересно рисовать, обучен он этому или нет, я всегда посмотрю на нее, и она всегда привлечет мое внимание».

Несомненно, острый глаз («глаз художника», по выражению Франсиса Роуза) и интуиция у нее были, т. е. она видела картину точно так же, как видел ее сам художник. Это — большой дар, и она воспользовалась им в полной мере.

Открытие и продвижение Пикассо следует признать ее заслугой. «Я была единственной в то время, кто понимал его, возможно потому, что выражала в литературе то же самое, потому еще, что была американкой, и как уже говорила, у испанцев и американцев довольно похожий подход к пониманию вещей». Хотя такое утверждение достаточно спорно, следует признать, что Гертруда в деятельности коллекционера и патрона искусства отдавала предпочтение испанцам. Кроме Пикассо, можно назвать Хуана Гриса, Пикабия; да и Франсис Роуз — потомок старинного испанского рода. Если же разыскивать общность в их художественном методе, то тут объективного исследователя может постичь неудача.

Росла дружба Гертруды и Пабло, и ее слово в вопросе приобретения картин Пикассо становилось все тверже и весомее. Уже Пикассо, прежде чем выставлять картины на вернисажах и галереях, приглашал брата с сестрой к себе в студию — им отдавалось предпочтение.

В 1908, году после посещения художником Испании, в его палитре появились первые кубистские элементы. По мнению Гертруды, кубизм мог быть открыт только испанцем, ибо он проистекал от испанских пейзажей, испанской земли, испанских городов. И хотя брат с сестрой приобрели большое количество картин Пикассо, именно тогда и наметилось расхождение их вкусов, которое впоследствии, в совокупности с иными обстоятельствами, привело к их взаимному отчуждению.

Тут надо отметить следующее. Гертруда отличалась громадной начитанностью, любовью к музыке и ко всему артистическому. Посещение выставок, постоянное общение с братом и художниками сформировали определенное восприятие живописи, но специального художественного образования у нее не было. В отличие от сестры, Лео же не только буквально пропадал в художественных галереях, не только прошел профессиональную подготовку как художник, но много рисовал сам и довольно неплохо. В своей книге-эссе Appreciation он убедительно и со знанием дела излагает свою жизненную философию и свой взгляд на развитие искусства. Он начал с увлечения искусством Ренессанса, в конечном итоге к нему и вернулся. Признавая многогранный талант Пикассо, он тем не менее отверг кубизм, считая, что такое направление в живописи нарушает принципы искусства, обрывает связь между картиной и зрителем.

Гертруда, возможно, потому и приняла кубизм, что не была привязана ни к каким особым концепциям изобразительного искусства, а была просто вдумчивым, интеллектуальным любителем, интересующимся искусством и прекрасно ориентировавшимся в нем. Именно такой она и предстает в своих эссе о Пикассо и других художниках. Лео же никак не мог простить сестре ее приверженности кубизму, объяснив расхождение во взглядах близнецовым соперничеством, «необходимостью исключить меня».

Атмосфера квартиры на улице Флерюс, кроме разговоров об искусстве, наполнялась временами и дебатами о Фрейде и Вейнингере. Заводилой всех разговоров являлся Лео, усиленно заинтересовавшийся в ту пору психоанализом.

Предположительно в 1906 году он приобрел английский перевод книги Вейнингера Пол и характер и обсуждал ее со своими друзьями и знакомыми.

Пол и характер — единственное произведение двадцатитрехлетнего гения Отто Вейнингера, только что окончившего колледж. Спустя несколько месяцев после выхода книги он покончил с собой — демонстративно, в том же отеле и в той же комнате, где жил Бетховен.

Книга вызвала огромный резонанс в мире, ее перевели на многие языки, и до сих пор она считается одной из важнейших в психологии, сексологии, искусстве и иных смежных науках, вызывая постоянные дискуссии, а порой и осуждение.

Вейнингер утверждал, что различие людей по половому признаку никогда (или почти никогда) не бывает полным. В каждой особи он полагает наличие как мужского, так и женского начала и по их соотношению определяет степень ‘маскулинности’ и ‘фемининности’. Его закон гласит, что в половом соединении всегда сходятся, или должны сходиться, идеальный мужчина и идеальная женщина. И если в паре у мужчины недостает доли ‘маскулинности’, он должен для сильного полового сродства ‘добирать’ нехватающую ему часть у партнера. То же самое справедливо и относительно женщины. Вейнингер вообще считал, что гомосексуальная любовь гораздо более возвышает женщину, чем гетеросексуальная.