Илья Басс - Жизнь и время Гертруды Стайн

Интеллектуалов не следует допускать к управлению государством: «У них ментальный перекос». Стайн полагала, что интеллектуалам мешают их интеллект, идеи и теории, тогда как при управлении в практической деятельности следует руководствоваться инстинктом: «Лучшими руководителями являются люди, следующие своим инстинктам, а в демократиях это еще более необходимо, чем где бы то ни было». Признавая за ‘саксонским’ элементом стремление к доминированию, она находила истинными демократиями лишь Америку и Францию. И далее: «Что важно, так это соревнование, борьба, интересы, активность, которая заставляет людей жить и получать удовлетворение в соответствии с инстинктами, которые наилучшим образом обеспечивают эмоционально благоприятную атмосферу для каждого индивидуума. Возведение Китайской стены всегда плохо. Протекция, патернализм и подавление естественных поступков и соревнования ведут к скудоумному существованию и стагнации. Это верно в политике, литературе и искусстве».

В 1940 году, когда пал Париж, она писала: «Сколь много я ни напишу, этого будет недостаточно, чтобы подчеркнуть, насколько важно быть консервативным, хранить традиции, чтобы быть свободным. Свобода и эмоциональность в искусстве вполне уживаются с консерватизмом в политической жизни» [120] G. Stein. Paris France. Charles Scribner’s Sons. New York. 1940. . Война не изменила ее мнения. Свою длинную тираду касательно иммигрантов в книге Войны, которые я видела она заканчивает следующим утверждением:

Натурализация — глупость <���…> Пусть у них [иммигрантов] будут все права на проживание в стране, право на труд, на все удовольствия, предоставляемые этой страной, но не право стать гражданином. Гражданство есть право по факту рождения и должно оставаться таковым.

В коротеньком эссе Размышления об атомной бомбе, написанном в 1946 году, сразу же после атомной бомбардировки Японии, обнаруживается та же индифферентность перед неизбежным: «Меня спросили, что я думаю об атомной бомбе.

Я ответила, что не обнаружила у себя никакого интереса к этому. <���…> Существует столь многое, чего следует бояться, так что за прок беспокоиться об этом».

Тексты, указанные выше, отмечены переменчивостью рассуждений. И если попытаться найти общий знаменатель для них, то на ум придет слово безразличие — скрываемое или истинное. Да еще вызванная войной «волнительность». Гертруда как автор наблюдательна и тщательна в деталях при описании войны, но избегает своего ‘присутствия’ в ней, воздерживаясь от характеристики, оценки или какого-нибудь заключения. Ничто для нее не важно, просто «повседневная жизнь и земля, питающая их и защищающая от врагов». В одном месте проскальзывают слова надежды: «Возможно, эта война заставит поколения быть более разумными».

Политическая мешанина всегда приводит к противоречиям. Ратуя за сильную власть и одобряя Гитлера, Гертруда на минуточку ‘забывала’, что нацистские законы запрещали не только современное искусство (‘дегенеративное’, по их определению), но и гомосексуализм. Следуя инстинкту и мнению Гертруды, человечеству, наверное, надлежит презирать сексуальные меньшинства, хотя бы из-за их ‘нетрадиционности’. Однако она не только находила нормальным лесбийство в своей личной жизни, но и привечала людей с нестандартной сексуальной ориентацией. Среди ее близких друзей немало гомосексуалистов: художник Челищев и его друг Таннер, писатели Сэмуэль Стюард и Торнтон Уайлдер, композитор Вирджил Томсон и др. Гертруда стала одной и едва ли не первой из весьма малочисленной группы американских писателей, которая открыто устанавливала контакты с чернокожими американцами-интеллектуалами в годы неприкрытого и массового расизма. Уже упоминалась ее дружба с Полем Робсоном. Ричард Райт, известный американский писатель-негр, неоднократно писал о дружбе со Стайн и ее влиянии на свое творчество. Он признал это открыто и на конгрессе американских писателей в 1937 году. Когда Райт переселился во Францию в 1946 году, Гертруда и Элис, обе были членами комитета, организовавшего его прием. Можно вспомнить и приглашение певцов-негров для исполнения ролей в опере Томсона-Стайн Четверо святых и т. п.

Противоречивой она была, таковой и сохранится в истории литературы. А ее портрет пусть остается в музее американского еврейства. В конце концов, она была американкой, еврейкой и, чего тоже не отнять, знаменитой.