Николай Великанов - Мерецков

Мерецков прибыл в Беломорск, где находился командный пункт фронта, 22 февраля 1944 года. Вслед за ним — и работники волховского штаба.

Карельский фронт по протяженности был самым большим — почти 1600 километров, — но сил и средств имел немного. Ему приходилось изворачиваться, часто обращаться за помощью к Ставке. «Вечным просителем» называл его Верховный главнокомандующий. Он сочувствовал фронту, но войск не давал, постоянно помня о тех участках, где на тот момент велись решающие сражения с врагом.

Бывший во время войны начальником Оперативного управления Генштаба РККА С.М. Штеменко в книге «Генеральный штаб в годы войны» пишет, что Карельский фронт считался как бы второстепенным, отсюда и его задачи — «поскромнее», чем у других. А воевать там не легче, даже, пожалуй, труднее.

Соотношение сил на сухопутном участке фронта было в пользу противника. Немецко-финским войскам в 1941 — 1942 годах удалось оттеснить советские соединения и части и значительно продвинуться вперед, подойти вплотную к Ухте и Ругозеру, захватить Медвежьегорск и Петрозаводск, форсировать Свирь и создать плацдарм на ее южном берегу. На этом рубеже их наступление было остановлено. С тех пор здесь удерживалось стабильное положение.

Однако это не означало тихую, безмятежную жизнь. Как на северной линии, так и на участке 7-й Отдельной армии между Онежским и Ладожским озерами, на Карельском перешейке, где обороняли город на Неве войска Ленинградского фронта, шли постоянные бои местного значения, державшие немцев и финнов в непрерывном напряжении, не позволявшие им снимать отсюда силы для использования на главных направлениях.

Привычные оперативные понятия о плотности насыщения фронта войсками, исчисляемой, как известно, количеством километров на одну дивизию и числом танков, орудий и минометов на километр фронта, на этом театре выражались формулой, где первая цифра нередко переваливала за сотню, а количество орудий и танков на километр исчислялось однозначными числами. Многочисленные безлюдные участки местности контролировались только отдельными отрядами и патрулями. Танкам здесь негде было развернуться, и применялись они мало, за исключением некоторых опасных направлений, где местность позволяла ограниченно использовать их, и то после сложного технического и инженерного обеспечения…

Штеменко посвятил несколько страниц своих мемуаров прибытию на Карельский фронт Мерецкова и действиям фронта против гитлеровцев и финнов. Он характеризует нового командующего как общительного и деятельного человека.

Кирилл Афанасьевич быстро вошел в курс дела. Генерал-полковник В.А. Фролов, ранее командовавший фронтом, не посчитал для себя зазорным стать заместителем Мерецкова. Валериана Александровича Мерецков знал по финской войне 1939—1940 годов с самой лучшей стороны.

Членом Военного совета был генерал-лейтенант Т.Ф. Штыков, один из опытнейших политработников. Кирилл Афанасьевич, будучи командующим войсками Ленинградского военного округа (1938— 1940), и с ним находился в близких служебных отношениях. Терентий Фомич тогда работал вторым секретарем Ленинградского обкома ВКП(б) и одновременно исполнял обязанности члена Военного совета 7-й армии (в финскую войну). Сюда, на Карельский фронт, он прибыл всего полтора месяца назад, пока еще осваивал обстановку и охотно сопровождал командующего в поездках по войскам.

Штабом руководил немолодой уже генерал-лейтенант Б.А. Пигаревич, превосходно знавший штабную работу, но не обладавший, к сожалению, опытом организации и управления крупными наступательными операциями, да еще в таких сложных условиях, как на Карельском фронте. Впоследствии ему пришлось сдать должность более энергичному и лучше подготовленному генералу А.Н. Крутикову. До этого момента Алексей Николаевич успешно командовал 7-й Отдельной армией, вошедшей с весны 1944 года в состав Карельского фронта.

Добрые, по-настоящему деловые отношения сложились у Мерецкова и с командармами: Владимиром Ивановичем Щербаковым (14-я армия), Георгием Кирилловичем Козловым (19-я армия), Львом Соломоновичем Сквирским (26-я армия), Филиппом Дмитриевичем Гореленко (7-я армия), с командующим воздушной армией Иваном Михайловичем Соколовым.

Мерецков побывал на Северном флоте, который взаимодействовал с фронтом на приморском участке немалого протяжения. Командовал североморцами в то время контр-адмирал Арсений Григорьевич Головко, в свои тридцать пять лет уже довольно известный флотоводец, умевший грамотно оценить боевую обстановку и быстро принять в сложных условиях обоснованное решение.

Кирилл Афанасьевич помнил личное задание Верховного относительно разведки. Сталин не любил опозданий с докладами или проволочек, и с этим приходилось считаться. В марте разведывательная деятельность войск Карельского фронта дала важные результаты. Взятые пленные показали, что 20-я Лапландская армия немцев, состоявшая из корпусов «Норвегия», 36-го армейского и 18-го горного, приняла новое, ухтинское направление за счет расширения полосы обороны 18-го горного корпуса. Выявилось, что некоторые дивизии финнов отведены в тыл. Видимо, создавались резервы. Об этом Мерецков срочно донес в Москву.

К тому времени, когда Мерецков со своим штабом приехал на фронт, на финнов оказывался сильный психологический нажим, побуждавший их к переговорам. Давление велось как по дипломатической, так и по силовой линиям. Сталин приказал Генштабу передать командующему Ленинградским фронтом Говорову, что необходимо овладеть городом Нарвой. «Этого требует обстановка, как военная, так и политическая, — подчеркивал Сталин. — Это сейчас самое главное».

Освобождение южного берега Финского залива от гитлеровских войск создавало дополнительный фактор, неблагоприятно влиявший на военное положение Финляндии. СССР ставил финнам условия перемирия самые минимальные: разрыв отношений с Германией и интернирование немецких войск из Финляндии (в этом Советский Союз предлагал свою помощь); отвод войск за границу 1940 года; немедленное освобождение советских военнопленных и пленных союзных армий.

Финны начали искать контакты с советским послом в Швеции А.М. Коллонтай. Заняться этим поручено было Ю.К. Паасикиви, известному своими прогрессивными взглядами. Он должен был четко выяснить условия советского правительства относительно прекращения войны. Финское руководство, однако, не переставало при этом надеяться, что военное счастье еще улыбнется, и, направляя Паасикиви в Швецию, стремилось оттянуть время неминуемой в будущем капитуляции.

Вскоре из Финляндии в Москву для переговоров прибыла делегация в составе Ю. Паасикиви, К. Энкеля и О. Энкеля. Переговоры вел Молотов; в них принимал участие Штеменко [97] Юхо Кусти Паасикиви, братья Карл и Оскар Энкели — финские государственные деятели, находившиеся в марте 1944 года в формальной отставке. Их приезд в Москву был осуществлен с санкции маршала Маннергейма, который вскоре возьмет всю полноту власти в стране в свои руки. Паасикиви, будущий президент Финляндии, был одним из немногих финских политиков, которым доверяли в Кремле. Братьям Энкелям полностью доверял Маннергейм. Финских представителей в Москве принимали «человек № 2» в кремлевском руководстве Молотов и генерал Штеменко, которому за ночь специально сшили штатский костюм: протокол неофициальной встречи не предусматривал присутствия людей в военной форме. .