Николай Великанов - Мерецков

Осенью 1918 года Совет народных комиссаров провозгласил создание трехмиллионной регулярной армии. Для нее были нужны сотни, тысячи командиров, штабистов. Это должны быть хотя бы мало-мальски подготовленные в военном отношении кадры и непременно выходцы из рабочих и крестьян. Пришлось срочно воссоздавать военную академию, теперь уже в Москве, а также открывать в спешном порядке командные училища и курсы…

Новая академия замышлялась как военно-учебное заведение общевойскового типа с генштабовским уклоном и поэтому получила громкое название — Академия Генерального штаба. Начальником ее стал бывший генерал-лейтенант А.К. Климович, управляющим делами — бывший генерал-майор А.А. Яковлев, комиссарами — старые большевики Э.И. Козловский и В.Н. Залежский.

Климович возглавлял академию недолго, в 1919-м его сменил Андрей Евгеньевич Снесарев. Это был высокообразованный специалист, который имел ученое звание магистра математических наук. До революции он командовал корпусом русской армии, в 1918 году помогал Советам организовывать отпор немцам.

В связи с напряженным положением на фронтах срок обучения в академии был определен в шесть месяцев. Но и этот короткий срок не выдерживался. Учеба слушателей часто прерывалась; их направляли в действующую армию на месяц, два и больше, потом возвращались те, кто не погиб в боях, и продолжали доучиваться.

Абитуриенты прибывали в академию прямо с фронтов. Вместе с Кириллом Мерецковым попали в осенний, 1918 года, набор Василий Чапаев, Павел Дыбенко, Леонид Петровский, Василий Соколовский, Иван Тюленев, Семен Урицкий, Иван Федько, Борис Фельдман и другие краскомы, прибывшие из боевых частей Красной армии.

Формально для поступления в академию нужно было иметь определенное образование. Но это — формально. На самом деле решающее значение имели рекомендации двух членов РКП(б), партстаж и опыт военной работы, преимущественно в Красной армии. В результате в академию попадали люди с неодинаковым уровнем знаний. Определенная часть имела достаточную степень общего образования, но было немало и тех, у кого за плечами всего три-четыре класса церковно-приходской школы, и, естественно, учиться им было очень трудно. Знания слушателей оценивались либо «удовлетворительно», либо «неудовлетворительно». Преподаватели относились к малообразованным слушателям снисходительно и, как правило, ставили им удовлетворительные оценки. Тем не менее многие из них не смогли продолжать учиться. По этой причине оставил академию и легендарный командующий 25-й стрелковой дивизией Василий Иванович Чапаев. Нелегко приходилось и Мерецкову, однако он настойчиво овладевал военными знаниями. Упорно продолжали осваивать науку побеждать Дыбенко, Федько, Соколовский и другие. Они станут известными военачальниками, с которыми Кириллу придется пересекаться на воинском поприще, а со многими и служить вместе.

Будучи начальником штаба Белорусского военного округа (1932—1934), Кирилл работал рука об руку с однокашником Василием Даниловичем Соколовским, командовавшим стрелковой дивизией. И в Великую Отечественную войну ему нередко приходилось взаимодействовать с ним, когда он был начальником штаба Западного фронта, затем начальником штаба войск Западного направления.

На Дальнем Востоке в 1934 году он встретился с комкором Иваном Федоровичем Федько. Федько был помощником командующего ОКДВА В.К. Блюхера, а Мерецков возглавлял штаб армии. Вместе они прослужили на Дальнем Востоке больше года. В 1936-м Кирилл уедет в Испанию в качестве военного советника, а Федько через год займет должность командующего войсками Киевского военного округа. Вскоре их пути опять сойдутся, уже в Москве, в Наркомате обороны. Комкор Мерецков станет заместителем начальника Генерального штаба РККА, командарм 2-го ранга Федько — заместителем народного комиссара обороны СССР.

Вместе с тем, как потом вспоминал Кирилл Мерецков, некоторые слушатели оставили академию, не выдержав холодного скептицизма и несколько иронического отношения к ним со стороны профессуры, а также возненавидев медленно изживавшуюся преподавателями схоластику в обучении, хотя учителя в большинстве своем были отличными мастерами своего дела. Из них наиболее запомнились Кириллу Александр Андреевич Свечин и Василий Федорович Новицкий, в прошлом офицеры, перешедшие на сторону советской власти. Их отличали высокая эрудиция, оригинальность мышления и искусство преподавания, хорошо знали они и штабную службу. Это было важно вдвойне, так как в 1918 году составление документов в Красной армии многие «командиры-революционеры» считали чуть ли не буржуазным пережитком.

Справедливости ради надо сказать, что среди преподавателей были, конечно, и такие, которые читали лекции плохо. Вполне возможно, что военными специалистами они были талантливыми, а вот лекторами оказались неспособными. Другие, напротив, прекрасно владели слогом, но не подходили для данной аудитории — вчерашних рабочих и крестьян. Вызывала недовольство слушателей аполитичность отдельных преподавателей, исповедовавших тезис «армия вне политики». Командиры Красной армии возмущались: «Как это армия вне политики, когда идет гражданская война? Как это армия вне политики, если сама война есть не что иное, как продолжение политики иными средствами?» Не удовлетворяли и лекции по военному искусству, где приводились примеры из древнейших времен. Например, из истории походов Александра Македонского против персов, принца Евгения Савойского против турок… Слушатели хотели учиться на примерах из истории Русско-японской, Первой мировой и Гражданской войн.

По просьбе слушателей были организованы специальные лекции по Гражданской войне. Их читали Иоаким Иоакимович Вацетис, ранее сам окончивший Академию Генштаба России, и бывший начальник полевого штаба Реввоенсовета Федор Васильевич Костяев. Вацетис до революции был полковником старой армии, Костяев — генерал-майором. Оба они хорошо знали военное дело, примеры приводили яркие и доходчивые, тем более что совсем недавно сами руководили войсками, сначала на Восточном фронте, а потом в масштабе всех фронтов. На их лекции ходили не только слушатели, но и преподаватели. Последние, слушая высказывания лекторов о недавних событиях, пожимали плечами: «Помилуйте, ведь это случилось только вчера, не все сведения о событиях пока собраны, к тому же здравствуют их участники. А они — заинтересованные лица. Возможна ли тут объективность?..»

В 1921 году начальником академии стал М.Н. Тухачевский. Он был уже тогда широко популярен как один из крупных советских военных начальников — командующий 1-й, затем 5-й армией Восточного фронта, командующий Кавказским и Западным фронтами, руководитель групп войск по подавлению Кронштадтского мятежа и ликвидации антоновщины. При нем учебный процесс в академии заметно улучшился и, самое главное, приблизился к реальной жизни. Сразу же упорядочилась система лекций социально-экономического цикла. Лекторов по этой теме не хватало, их число увеличили за счет приглашаемых со стороны. Курс по марксизму стал регулярно вести комиссар академии В.Н. Залежский, по внешней политике и тактике революционных боев — видный деятель революции Н.И. Подвойский. Исторический материализм преподавал Б.И. Горев. Делал он это блестяще, но от его лекций веяло порой, по мнению слушателей, меньшевистским душком, особенно когда он излагал вопрос о диктатуре пролетариата. Политэкономию вел А.А. Богданов. Врач, экономист, в прошлом большевик, но со времени столыпинской реакции он начал отходить от ленинских позиций. Интенсивно занялся медицинской деятельностью, был директором Института переливания крови. В академии он излагал содержание собственных работ по политэкономии. Изъяснялся довольно туманно, насыщая лекции сложной терминологией, не всегда понятной слушателям.