Николай Зенькович - Михаил Горбачёв. Жизнь до Кремля.

Сегодня диссиденты «от Андропова» почти все при регалиях, должностях, а кое-кто из них обороняет смятые перестройкой рубежи марксизма.

Поразительно: больше всех пострадали и сегодня не востребованы те, кто остался в стране. Это известные русские писатели, публицисты, философы. И здесь, как мне кажется, необходимо вернуться к так называемому делу «русистов», ибо из «дела писателей» будущим политикам предстоит черпать нравственные ориентиры. Поможет сей экскурс в «дело писателей» взглянуть иными глазами и на фигуру Андропова.

В кремлёвском деле «русистов» было больше политики, чем литературоведческих изысков. Первую страничку в этом нашумевшем деле открыл сам Юрий Владимирович. И потому западные политологи постарались представить это дело как танковую атаку державников в так называемой бескровной «филологической войне». К тому времени в некоторых республиках посчитали зазорным изучать даже язык Пушкина. Вслед за филологическими спорами в республиках получили распространение разные виды сепаратизма: от экономического до политического. К неописуемой радости нынешних столичных демократов свой гнев Андропов обрушил прежде всего на русских писателей: В. Ганичева, С. Куняева, С. Семанова, В. Сорокина, В. Чалмаева, А. Никонова. Сокрушительной критике подвергли и книгу В. Белова «Лад».

Пожалуй, этой позорной войне с русскими писателями не найти аналога в мировой истории. Мне трудно представить, чтобы государственные деятели Франции или Норвегии развернули беспощадную борьбу со своей национальной литературой, с писателями, повязанными обоюдно «самой жгучей, самой смертной связью».

Е. Чазов:

— Несомненно, это был человек, беспредельно, не на словах, а на деле, преданный идеалам социализма и коммунизма. Продукт воспитания пролетарской революции, он верно служил тому строю, который принял ещё молодым мальчишкой-комсомольцем. Была ещё одна подоплёка — этот строй сделал из него, волжского матроса, видного государственного деятеля. Конечно, такой человек будет защищать до конца и свои идеалы, и взрастивший его строй. И не может быть сомнений, что этот социалистический строй он готов был защищать любыми средствами, искренне веря, что служит народу. Он отличался от многих партийных руководителей, пришедших в партию ради карьеры, своей честностью и искренней верой в социализм. Я встречал таких людей в своём раннем детстве среди знакомых моих родителей, участвовавших в революции. Подобных им, к сожалению, почти не осталось. Карьеризм, бюрократия, террор и жажда наживы привели к их уничтожению.

Кое-где в воспоминаниях об Андропове проскальзывают утверждения, что, проживи он подольше, прогрессивные процессы, которые начали обозначаться и которые созревали в обществе, привели бы к определённой трансформации государственной системы. Это заблуждение. Ни государственный строй, ни социалистические принципы при Андропове не претерпели бы изменений. В их пределах, несомненно, многое бы изменилось.

Конечно, это моё личное восприятие идей Андропова, которое сложилось при общении с ним. Но я твёрдо усвоил одно — когда речь шла об идеалах социализма, о принципах государственного строя, Андропов был твёрд, а иногда мог быть по-своему и жестоким. Он никогда не выпустил бы из рук рычаги управления, а принципы демократического устройства общества допустил бы в определённых рамках, которые не могли бы поколебать принципиальных устоев социалистического государства.

В. Гришин:

— О его работе если и говорят, то только в положительном плане. Но у Ю.В. Андропова были недостатки в характере, проявлялись они и в работе. Он не был лишен высокомерия, некоторого зазнайства, излишней самоуверенности и даже надменности. Допускал иногда принятие неглубоко продуманных и обоснованных решений, вносил недостаточно проработанные предложения, которые приводили к нежелательным последствиям. Он был довольно консервативен в оценке явлений жизни и своём поведении.

Был очень близок к Л.И. Брежневу. Вхож к нему в любое время и на работе, и на даче. Все вопросы, предложения докладывал ему лично. Лишь некоторые из них потом шли на Политбюро ЦК КПСС.

Думаю, что в КГБ велись досье на каждого из нас, членов, кандидатов в члены Политбюро ЦК, других руководящих работников в центре и на местах. Можно предположить, что с этим было связано одно высказывание в кругу членов Политбюро Л.И. Брежнева: «…на каждого из вас у меня есть материалы». Мы, правда, не спросили, что за материалы и откуда они, но предполагали, что из КГБ.

Ю.В. Андропов избегал каких-либо дружеских отношений с членами руководящих органов. Ко всем и ко всему он относился недоверчиво, подозрительно. Сугубо отрицательное отношение у него было к тем, к кому не питал симпатии Л.И. Брежнев: А.Н. Косыгину, Г.И. Воронову, П.Е. Шелесту, Д.С. Полянскому и другим. Особенно не терпел своих предшественников по руководству госбезопасностью — А.Н. Шелепина и В.Е. Семичастного. По его докладам Л.И. Брежневу были освобождены от занимаемых постов и выведены из членов ЦК А.Н. Шелепин, Г.И. Воронов, П.Е. Шелест, а также бывший секретарь МГК КПСС Н.Е. Егорычев, председатель Комитета по труду и зарплате А.П. Волков, секретарь Ленинградского обкома КПСС В. С. Толстиков и другие.

С приходом в Комитет государственной безопасности Ю.В. Андропов отменил все меры по демократизации и некоторой гласности в работе госбезопасности, осущёствленные Н.С. Хрущёвым. По существу, восстановил всё, что было во время Сталина, — кроме, конечно, массовых репрессий и беззаконий, творившихся тогда в органах госбезопасности.

Он добился восстановления управлений госбезопасности во всех городах и районах, назначения работников госбезопасности в НИИ, на предприятия и в учреждения, имеющих оборонное или какое-либо другое важное значение. Органы госбезопасности были восстановлены на железнодорожном, морском и воздушном транспорте, а также в армии и военно-морском флоте. Вновь стали просматриваться письма людей, почта различных организаций. Восстановлена система «активистов», «информаторов», а проще, доносчиков в коллективах предприятий, учреждений, по месту жительства. Опять началось прослушивание телефонных разговоров, как местных, так и междугородных. Прослушивались не только телефоны. С помощью техники КГБ знал всё, что говорилось на квартирах и дачах руководства партии и правительства. Как-то в личном разговоре Ю.В. Андропов сказал: «У меня на прослушивании телефонных и просто разговоров сидят молодые девчата. Им очень трудно иногда слушать то, о чём говорят и что делается в домах людей. Ведь прослушивание ведётся круглосуточно…»