Николай Зенькович - Михаил Горбачёв. Жизнь до Кремля.

Не только Виктор Алексеевич Казначеев, работавший при Горбачёве вторым секретарём крайкома партии, но и другие высокопоставленные краевые начальники рассказывали мне, что сам Горбачёв, как правило, решений не принимал, практических дел избегал: не дай бог, отвечать придётся. Зато обладал удивительным талантом имитировать кипучую деятельность, создавать видимость активной работы. Соберёт какое-либо совещание и на эмоциональной ноте начинает кричать: «Почему то не сделано? Это не решено?» И всегда подчёркивал, как важно заниматься делом конкретно, глубже вникать в решение вопросов, шире рассматривать… и т.д. и т.п. Однако послушаем до конца монолог Казначеева.

— Жалобы он не читал, — вспоминает Виктор Алексеевич. — Ему делали по этому поводу одну-две подборки в неделю. И уж «героям» этих жалоб Горбачёв давал такой разгон, будто лично проверял жалобы. В действительности положения на местах не знал. Никогда не доводил начатого до конца. Не помню, чтобы Горбачёв бывал на рынках или в магазинах. Пошлёт, бывало, помощника проверить, как идёт торговля. Тот перепишет ценники в одном магазине, а доложит, что побывал в пяти-шести. И на этом основании Михаил Сергеевич устраивал такой тарарам, что «небесам было жарко».

Скажет кто-нибудь, что плохи дела с продовольствием в крае, — и опять шум, крик. Все подчинённые знали такую его особенность: стоит «вбить» Горбачёву в голову первую информацию о чём-нибудь, он её подробно обсудит с Раисой Максимовной, но никогда не изменит первоначальное мнение, даже если информация была ложной. Этим пользовались карьеристы, грязные, жуликоватые типы, особенно те, кто хотел «насолить» кому-либо. Как ни старался «отмыться» оклеветанный — зря. Михаил Сергеевич ему не верил.

Как-то пришла к Горбачёву в гости педиатр Л.А. Будыка, лечившая их дочь Ирину, и рассказала о неблагополучии в детской больнице. Михаил Сергеевич прямо из дома дал поручение заведующему административным отделом подготовить справку о положении в здравоохранении на местах. Звонит по этому поводу и мне. И сразу на повышенных нотах, до визга: «Это безобразие, запустили лечение детей!» Спокойно возражаю: «Я в Ставрополе работаю три месяца, завалили этот вопрос те, кто пять-семь лет занимался здравоохранением. К тому же, детская больница краевая, значит, это забота крайисполкома». Тогда Горбачёв звонит тут же председателю крайисполкома И.Т. Таранову. Тот потом рассказывал: «Кричал на меня как резаный».

Обговорили мы с Иваном Тихоновичем финансовый вопрос и построили новую краевую детскую больницу.

А Горбачёв, дав всем взбучку, больше этим вопросом не интересовался. Михаил Сергеевич посторонним казался доброй овечкой, мягким и воспитанным, а на самом деле был волк. Тому я мог бы привести тьму примеров.

Заведующий кафедрой философии пединститута, доктор наук А.В. Авксентьев обратился к Горбачёву со своей проблемой: его мучил квартирный вопрос. «Анатолий, — говорит Михаил Сергеевич, — если мы не будем идти навстречу таким учёным, как ты, какие же мы руководители?» Тут же набрал телефон первого секретаря горкома партии В.С. Мураховского и говорит: «Надо помочь Анатолию Васильевичу с квартирой, у нас же не так много докторов наук, примите вместе с исполкомом положительное решение». Когда проситель ушёл, Михаил Сергеевич пригласил Мураховского и распорядился: «Нужно, чтобы ты (он всем тыкал) «потянул» с предоставлением жилья Авксентьеву».

Сколько затем пришлось унижаться доктору наук! Он просил, переживал, верил, ведь отцы города и края обещали! Почему Горбачёв так поступил? А ларчик просто открывался: кандидат философских наук, доцент Раиса Максимовна Горбачёва, как сотрудник, подчинялась Авксентьеву, но на деле вертела его жизнью, как хотела. А хотела, видимо, первая дама края, чтобы помучился её заведующий кафедрой. И об этом знал её супруг. Но что значила для Михаила Сергеевича судьба учёного по сравнению с желанием дорогой жены!

А вот другой пример. На торжественном ужине в честь 50-летия председателя крайисполкома И.Т. Таранова его заместитель 3.К. Карданов, желая сказать приятное юбиляру, заметил: «Вот готовый первый секретарь крайкома!» В это время Михаил Сергеевич был во Франции. По приезде домой кто-то, «одержимый холопским недугом», доложил ему, что Иван Тихонович претендует на его место. Боже! Что тут началось! Вместо работы Горбачёв приступил к расследованию, да так рьяно, что довёл Таранова до сердечного приступа.

Между прочим, приглашая гостей, приезжающих на отдых, Михаил Сергеевич никогда не платил из своего кармана. Расплачивались за него председатели колхозов. Когда же один из них, Леонид Ефимович Цинкер — председатель колхоза «1 Мая» — тяжело заболел и обратился за помощью к Горбачёву, уже первому секретарю крайкома, фигурально выражаясь, теперь уже «владельцу заводов, газет, пароходов», тот отказал ему в такой грубой форме, что больной человек горько плакал от обиды.

Зачастую честные, порядочные люди даже не догадывались, кому обязаны бедами, так как Горбачёв творил их чужими руками. Действо обставлялось вроде бы по-партийному, даже благородно. Обнимет, похлопает по плечу свою жертву и скажет: «Видишь, ситуация так сложилась…» И отправляется уволенный человек вроде бы удовлетворённый, успокоенный, но потом начинаются его муки: куда ни пойдёт, его всюду ожидает от ворот поворот.

Статьи, где отмечались негативные стороны в его деятельности, вызывали у Горбачёва гнев и возмущение. В Ставропольском крае журналисты на это никогда бы не решились, но в «Правде», «Известиях», «Советской России» ему, бывало, доставалось. Он без особого труда постепенно сумел заменить «занозистых» писак покорными. Начал приглашать их на заседания бюро крайкома. Хвалебные статьи ему теперь были обеспечены.

Н. Поротов:

— Естественно, я часто встречался с М.С. Горбачёвым, имел с ним неоднократные разговоры и не ради бахвальства скажу, что не раз высказывал критические оценки некоторых его действий. Кстати, он против моей оценки указанных недостатков не возражал, напротив, подтверждал её справедливость. Более того, он даже говорил о наличии недостатков в расширительном плане, подчёркивая, что они допускаются в деятельности крайкома партии ещё в большем объёме, но преодолеть их ему не так легко, как кажется на первый взгляд.

Передо мною раскрывалась ещё одна существенная грань личности М.С. Горбачёва. Её можно назвать актёрством, но не в профессиональном смысле, а в умении что-то изображать, исполнять роль, мгновенно настраивать себя на встречную, идущую от других людей волну. В то же время он был тщеславен и склонен к обидам. Его личности была присуща двуликость. Он говорил разным людям разные вещи.