Борис Львов-Анохин - Олег Даль: Дневники. Письма. Воспоминания

2 января 1984 г.

Вот и встретили Новый год. Тихо, вкусно, грустно. Посмотрели «Ночь ошибок», побывал у нас Олежечка — милый, красивый. Мы смотрели телевизор в его кабинете, горела елочка, мигая цветными лампочками. Я помню, как он любил смотреть на эти огоньки.

Ну, и вот уже — 1984 год, март. Прошел день 3 марта. Уже три года мы без Олега. Три года, а сколько дней, ночей, а сколько часов!

Сегодня я подала заявление в Музей Пушкина об уходе. Надоело мне печатать скучные и серые заметки, разбирать небрежные каракули научных сотрудников. Хотя 75 р., которые я за это получала, нам очень нужны. Но все равно — это нищая жизнь. Немножко еще более нищая будет.

Буду брать работу — иногда. Моя заслуженная машинка уже здорово стара, мы с ней — два сапога пара.

Вот и весна пришла — апрель 1984 года, 16-е число.

Я ушла с работы и еще как-то не могу справиться с большим количеством свободного времени.

Прошел в ЦДРИ вечер памяти Олега, который прекрасно вела Наташа Крымова. Все было хорошо, кроме дурацкого выступления N. (так его называл Олег) — М. Даже не хочется говорить о его выступлении — жалко тратить слова и эмоции, не стоит он того.

Надо мне вернуться к воспоминаниям, да как-то еще не получается.

В это время обычно решался вопрос: что делать летом, как и где отдыхать?

Лиза с Олежечкой иногда ездили отдыхать на юг, но как-то все неудачно, и обычно Олег старался так устроить свои летние съемки, чтобы можно было побыть на природе. И, если бы он не умер, они жили бы лето 1981 года где-нибудь под Киевом. Если бы, если бы…

Сейчас летний вопрос у нас решается просто: отдыхаем дома. Конечно, Лизу тянет в лес, на море, но это невозможно, так как входить в контакт с людьми во время отпуска она не хочет, а в деревне отдохнуть — негде. Купить избу совместно с кем-нибудь из друзей и близко от Москвы — вот ее мечта. Это был бы выход, конечно. Нет у нас друзей — богатых, и легких, и щедрых. Стоит, например, дача у моей приятельницы недалеко от Москвы — пустая и разваливается. Никто из ее семьи там не живет, но она никогда мне не предлагала пожить там. «Пусть стоит, пусть разваливается эта моя недвижимость!» — считает она. Ну и Бог с ней и с ее дачей. А жить у кого-то — это нам не по нервам. Только дома!

А что я могу сказать о себе? Я совсем не легко вхожу в контакт, вернее, не сразу и не со всеми. И разобраться в этом трудно. Почему с этим человеком сразу чувствуешь себя легко и свободно, а другой мгновенно вызывает антипатию. Несовместимость — это очень тяжелое состояние, особенно если она односторонняя.

Как легко и сразу я полюбила Олега. Хотя был период, когда не только я, но и Лиза его не понимала и даже не знала, хороший ли он человек. Но его обаяние пробивалось даже сквозь сильное опьянение, и сердиться на него было трудно. Был год — первый год их брака, когда было просто трудно. Казалось, что все рухнет. Но все встало на свои места, и любовь и нежность к нему сделали эти годы жизни рядом с ним счастьем. А ведь редко человек может сказать, что вот оно — счастье! Он или мечтает о нем, или вспоминает и говорит, что оно было, но тогда он не знал, что это счастье. А Лиза — знала. И я тоже знала. И не день, не месяц, а годы! И как много он нам оставил воспоминаний. Как много!

Май 1984 г.

Что я могу сказать о нашей жизни? Мы обе как-то приноровились к ней, теперешней. Лиза работает, она теперь глава семьи. Если бы она была физически крепче, может быть, жизнь наша стала бы сносной. У нас много друзей — все женщины. Добрые, любящие, а это так нужно!

Сейчас проходят вечера памяти Олега, дают картины по телику: его милое лицо, его голос — он с нами, и нет его. Горе никуда никогда не уйдет, даже острота не проходит, и не может пройти. Но такого мрака, какой был, сейчас уже нет. Человек должен приспособиться к другой жизни, особенно если ему надо зарабатывать на жизнь. Нервы у Лизочки в ужасном состоянии, и это меня очень беспокоит. Она человек сильный, и мало кто знает, как ей больно и трудно. А значит, и мне.

1 июня 1984 г.

Вчера сидела вечером одна (Лиза пришла поздно с работы) и дала волю своей памяти. И стали перед моим мысленным взором мелькать кадры. Некоторые из них я повторяла, задерживала, как стоп-кадры. Вот и надо так записывать. Но беда в том, что как только садишься за стол и берешь в руки перо, так память отказывается работать свободно, надо вспоминать, и вдруг — ничего не можешь вспомнить. Такой бы записывающий аппарат: включил его — и вспоминай…

А за окном — сплошная пелена дождя. Я не люблю дождь, даже теплый, он вызывает у меня уныние.

3 июня — 4 июня 1984 г.

Как нам плохо без вас, наши мальчики! Даже собаку нам трудно иметь.

Бедная моя Лизочка! Бедная моя девочка — ее здоровье, ее нервы, ее горе — это тяжелый груз!

Октябрь 1984 г.

Бедные мы (я и Лиза), потерявшие Олега!

И каждый день, который прошел без потерь, без ссор, без болезней надо принимать как подарок и радоваться ему, хотя радоваться уже трудно…

Ну а если какой-то день принесет радость встречи с друзьями, приятное известие, приятное удивление — это уже просто счастье, хотя быть счастливыми трудно…

Вообще жить трудно и поэтому надо жить легко! Надо! Путем внушения, вероятно. Вечером настраивать себя, как инструмент, и вставать утром уже настроенной, а не расстроенной!

1984 г.

Когда вспоминаешь свою жизнь, очень странно ведет себя память: она вдруг выдает тебе какой-то эпизод, какое-то происшествие, какой-то смешной разговор или, наоборот, какую-то совсем забытую тобой трагедию. Как будто она вспоминает, а не ты!

18 января 1985 г.

Сейчас посмотрела на балкон — он покрыт белым снегом, совсем как было в Монине 3 марта, когда я вышла покормить синиц — это было около часа дня, и Олежечка в это время был уже мертв. Узнала я о его смерти в 4 часа дня, когда позвонила Лиза. В марте будет уже 4 года, как мы без него….

Апрель 1985 г.

«В президиум Всероссийского театрального общества

от Е. А. Даль (вдовы актера Малого театра)

Дорогие товарищи, сейчас я занимаюсь установлением памятника моему мужу — актеру Олегу Ивановичу Далю, похороненному на Ваганьковском кладбище.

Мною приобретен надгробный камень (янцевский серый гранит), оплата произведена мною через сберкассу (ул. Валовая, д. 4) по квитанции <186>-365 от 26.11.1985 г. в размере 587 руб. 62 коп.

Деньги взяты мною в долг, предстоят дальнейшие немалые расходы по оформлению памятника.

Я сейчас работаю в Центральной кинолаборатории „Союзспортфильм“ (оклад 135 руб.), проживаю вместе с мамой (ее пенсия — 60 руб.) и мамой Олега (пенсия 45 руб.).

В последнее время я много болею, пролежала более месяца в больнице, побочных заработков у меня не предвидится.