Ирина Роднина - Слеза чемпионки

Когда нас с Зайцевым провожали из спорта, нам подарили детский педальный автомобиль для сына. Были раньше такие большие жуткие машины «Москвич». Сашка тут же в нее впрыгнул и начал этой машиной таранить всю мебель. Он нам чуть все стены не снес, пока мой папа не придумал, как спастись. Спрятать от него машину было невозможно, начинался крик. Так папа весь бампер обклеил губкой. Но мебель уже была основательно попорчена.

В Америке у нас жили коты, ужасно злопамятные. Один везде метил свою территорию. Там на полу везде «карпет» — ковер или ковролин. Когда я входила в дом, в нем так пахло, что у меня не было сил стоять на ногах. Второго кота мы не кастрировали, так как он оказался гуляющий сам по себе. Египетский красавец, котяра, громила абсолютный! Гладкошерстный. Он жил у нас на улице, там у него и место было, и еда всегда, в Калифорнии так с домашними животными поступать можно, все-таки тепло. Один раз Алена, похоже, когда покуривала, забыла прикрыть дверь. Я уехала на три дня. Когда приехала, выяснилось, что он пометил весь дом. Мне пришлось выбросить матрас, подушки, постельное белье и вызвать целую команду, которая чистила эти «карпеты», удаляла запах. Он отомстил за всё.

Саша стал студентом колледжа, закончив школу. В Америке двенадцатилетка, а колледж — это как у нас первые два курса института. Прошло несколько дней, как он уехал. Мы вечером сидим с Аленкой. Я ей говорю: как без Сашки плохо. Он никогда не терял чувства юмора, всегда нас веселил, не давал нам спокойно жить. И его отсутствие мы сразу почувствовали. Нам действительно стало его не хватать. Мне он с Аленкой здорово помогал: и встречал ее из школы, когда уже машина появилась, и возил на всякие детские мероприятия.

Он воспринял ее появление на свет безо всякой ревности. Моя мама потратила массу усилий, чтобы мы с сестрой были дружны, при том, что мы очень разные. Мы, конечно, друг о друге всегда заботимся, беспокоимся, но совсем не так, как у моих детей. Я не представляю, как это описать. Я ничего специально для их дружбы не делала, да у меня бы ничего не получилось. Может быть, это потому, что мы оказались одни в Америке, в районе, где нет русских, где до тринадцати лет ребенка нельзя оставлять одного. Саше очень часто приходилось оставаться с сестрой, можно сказать, Алена росла у него на руках. Когда мы с Миньковским разъехались, Сашке исполнилось тринадцать лет. Недоступность большого города, горы, наша деревня — нас троих все это очень сдружило, хотя каждый из нас по-своему очень независим, каждый живет своей жизнью, сюсюканья между нами нет никакого.

Мама мне всегда доверяла. Конечно, все мы в молодости делали что-то не так, но, тем не менее, в моей семье все было построено на доверии. Так и я своим детям доверяла и доверяю. Но если бы я их хоть сто раз перепроверяла, все равно они бы попробовали то, что захотели, так или иначе. Я не могу сказать, что у нас в семье царит безумная идиллия, но дети любят друг друга, они заботятся друг о друге, они встают на защиту друг друга.

Когда у Сашки появилась девушка, я, естественно, как любая мама, готова была сто раз отмерить и еще столько же посмотреть. Алена сразу же встала на ее сторону. Не то чтобы мне не нравился Сашин выбор, я считала, что пока нет профессии, нет своего дела и заработка, не стоит заводить семью. Но он мне в третий раз за свою жизнь показал, что у него есть характер, есть цели в жизни, есть ориентиры. Первое — это его упорство «против учебы», второе — его выбор профессии, несмотря ни на какие мои возражения. Я помню, что со мной творилось, когда он сказал, что ушел из колледжа. Он перешел в другой колледж, где занимался только керамикой и историей искусства. Никакого бизнеса, никакого финансового курса.

Его девушка жила в Москве. История их взаимоотношений довольно длинная. После нашего развода Зайцев долгие годы встречался с фигуристкой Галей Карелиной. И ее дочка стала Сашкиной невестой. Они знают друг друга с семилетнего возраста.

Свадьбу мы гуляли в 2005-м, в Москве. Зайцев почему-то не пришел ни во Дворец на бракосочетание, ни на свадьбу сына.

На свадьбе Сашки я гуляла так, как на двух своих не гуляла. Прежде всего потому, что я видела, как он счастлив, а счастье сыграть невозможно. Видно было, что и он для невесты дорог, хотя Сашка нелегкий человек. Но она с ним умеет ладить, она о нем заботится, он такой весь чистенький и ухоженный, глаза у него горят. Это дорогого стоит.

Алена — другая. Первая беременность у меня была столь проблемной, что когда я выписывалась, доктор Бакулева мне сказала: «Ирочка, мы с тобой больше на этой почве, вероятно, уже никогда не встретимся». Когда я через семь лет снова пришла к ней беременной, она сказала: «Ответ только один — это любовь». Если Сашка — это плановое кесарево, то Аленка — экстренное, в неполные шесть месяцев беременности. Поэтому досталось мне так, что никому не пожелаю.

Во время беременности Сашкой я отдыхала, ни о чем не думала, лежала в хорошей компании с Наташей Куликовой. Наташа — настоящая моя подруга. Все годы после рождения детей мы вместе, за вычетом времени на размолвку и моего отъезда в Америку.

Когда я легла в роддом, то была в полной уверенности, что к ним пришла здоровая спортсменка, правда, слегка беременная. Оказалось, я обычная советская женщина, позднородящая и больная.

У Сашки с Леной родилась девочка, родилась восьмого числа восьмого месяца восьмого года. Это надо так подгадать! Причем когда Сашка мне отправил сообщение «Ты стала бабкой», он не написал, мальчик родился или девочка. Я, будучи в это время в Америке, в свою очередь тоже стала всем знакомым посылать эсэмэски, что я стала бабушкой. Мне, естественно, обратно пошли сообщения: если девочка, то будет Олимпиада, а если мальчик, то назовем Пекин. В общем, каждый умничал по мере способностей. Девочку назвали Сонечкой.

Я, конечно, бабушка плохая, но там есть бабушка сознательная, если можно так сказать. Галя, Сашина теща, целиком отдала себя внучке и, по-моему, очень счастлива. Тем более что они рядом живут, поэтому ребенок постоянно находится при бабушке.

С Аленой у меня так благополучно, как с Сашей, беременность не протекала. Во-первых, потому что у меня шел бракоразводный процесс. К тому же в «Динамо», где я работала, возник вопрос о моем моральном облике, проводили партийное собрание, обсуждая поведение коммунистки Родниной. Все это на фоне беременности. Плюс еще группа спортсменов, которых я в этот момент готовила, а там каждый со своими заморочками. Как раз тогда проходил чемпионат Советского Союза. Я беременная, а мои спортсмены, «поддерживая» меня, катались из рук вон плохо. Прилично выглядели только Вероника Першина с Маратом Акбаровым. Ко мне из судейской бригады подошли девчонки: «Мы на них даже не смотрели, мы наблюдали за тобой, боялись, как бы ты не разродилась».