Дмитрий Володихин - Царь Федор Алексеевич, или Бедный отрок

А теперь попробуем взглянуть на состояние Русской церкви и результаты церковной реформы глазами Федора Алексеевича.

Восходя на царский престол, он застал духовную сферу в явном беспорядке. Отец его, отличавшийся большим личным благочестием и милосердным характером, тем не менее церковные дела решал тяжкой рукой. Сыну Алексей Михайлович оставил непростое наследие.

В ссылке по сию пору томился Никон, так и не признавший своего извержения из патриаршего сана. 1676 год застал его на восьмом десятке, но старческий возраст ничуть не поколебал ни воли его, ни его крайней неуступчивости. Даже являясь «опальным человеком», он все еще обладал большим духовным авторитетом.

Старообрядчество пронизывало весь русский социум. Люди «старой веры» надеялись на возвращение дониконовской эпохи, на отмену всех «новин». Более того, они готовы были отстаивать свои убеждения с оружием в руках, идти за них в огонь, подвергаться любым наказаниям со стороны власти. Кончина Алексея Михайловича вызвала к жизни новые упования староверов: авось новый государь переменит образ действий в церковных делах, авось отринет преобразования, утвержденные волей его отца.

Что касается надежд на смену курса в делах церковных, то Федор Алексеевич развеял их самым решительным образом. Он выказал себя более радикальным сторонником реформ Никона, чем даже его отец.

Это видно из его действий, связанных с подавлением бунта в Соловецкой обители, а затем и с сожжением духовных вождей церковного раскола.

С 1674 года воевода Иван Мещеринов вел энергичные боевые действия, осаждая Соловецкую обитель. Иноки соловецкие оказались крепчайшими сторонниками «старой веры». Запершись в неприступной цитадели на Большом Соловецком острове, они отбивались на протяжении нескольких лет — даже когда заговорили пушки. Укрепления Соловецкого монастыря были таковы, что для их полноценной осады требовалась целая армия с мощной осадной артиллерией. Притом трудоемкая доставка даже самых мощных орудий отнюдь не гарантировала успех. Их ядра могли оказаться бессильными против могучей валунной кладки стен и башен обители.

Те на Соловках, кто желал по-прежнему молиться за царя и принял новый обряд, оказались в узилище. Староверы применяли насилие точно так же, как и правительство, когда они имели такую возможность.

Летом 1675-го Мещеринов получил с материка подкрепление. Еще через полгода он отважился на штурм, окончившийся неудачно. Но к концу января 1676 года за монастырскими стенами отыскался доброжелатель воеводы: среди братии и собравшихся в обители мирян шла борьба между сторонниками вооруженной борьбы и ее противниками. Доброжелатель этот показал тайный проход в монастырь, и воевода со стрельцами проник внутрь. Краткий бой завершил сопротивление осажденных. Многих из них Мещеринов, гневаясь, казнил, не ожидая на то указа из Москвы. Воевода освободил узников монастырской тюрьмы — тех, кто не поддержал восстание, продолжал молиться за царя и за это лишился свободы.

И тут из Москвы приходит сообщение о кончине Алексея Михайловича.

Для Мещеринова, безраздельно властвующего в обители, открывается соблазн: вознаградить себя за долгое осадное стояние монастырскими сокровищами. В условиях перехода власти из одних рук в другие, да еще на окраине царства, воевода мог надеяться на безнаказанность. И он изрядно набил мошну деньгами, иконами в драгоценных окладах, дорогими книгами, мехами, иным ценным имуществом. Этого Мещеринову показалось мало, и он принялся вымогать взятки у иноков.

Однако иноки сумели отправить в Москву челобитье на воеводу.

Может быть, сам Федор Алексеевич, а может быть, его вельможи приняли решение: наказать Мещеринова за бесчинства и корыстолюбие. Князь Владимир Волконский возглавил стрелецкий гарнизон, расследовал дело Мещеринова и посадил его под арест. Тот расстался с награбленным и только в 1677 году получил возможность выехать в Москву.

Но Мещеринова наказали не за взятие монастыря, а именно за его разграбление. Использование вооруженной силы в таком деле ничуть не ставилось под сомнение новым государем. При нем на Соловках стоял большой отряд стрельцов. А соловецкую братию в царствование Федора Алексеевича полностью заменили иноками из других обителей. Монастырские власти также были сюда отправлены из других мест. На Соловках, пользуясь точным словечком из современного лексикона, «зачистили» старообрядчество и полностью уничтожили возможность нового бунта. Этому, уже усмиренному, монастырю несколько лет спустя Федор Алексеевич даровал Спасскую церковь на Красном Бору в Устюге Великом со всей утварью и пашенными землями.

По всей России никаких вероисповедных послаблений староверы не дождались. Более того, репрессии со стороны правительства усилились. Весной 1682 года в Пустозерске подверглись огненной казни виднейшие духовные лидеры старообрядчества: протопоп Аввакум, инок Епифаний, дьякон Федор и поп Лазарь. Уничтожение персон такого уровня — не ошибка и не следствие интриг какой-то придворной партии. Это политическое решение, принятое царем осознанно, притом на закате царствования, когда он уже давно вышел из отроческого возраста. Алексей Михайлович оставил жизнь вождям староверов, хотя и держал их подальше от Москвы. Федор Алексеевич обошелся с ними жестче отца.

Аввакум в 1676 году отправил царю послание, где резко критиковал его отца и патриарха Иоакима. Об Алексее Михайловиче он прямо говорил: «В муках он сидит» — то есть попал в ад. Но не письмо подтолкнуло монарха к суровому решению. Из-за этой бумаги узников всего лишь оставили без чернил и бумаги. Дело в другом: осенью 1681 года Большой церковный собор официально попросил Федора Алексеевича «развратников и отступников», которые «по многом церковном учении и наказании» не покаются и не обратятся к правой вере, но останутся непокорны Церкви, «отсылать ко градскому… суду». Иначе говоря, переводить из церковной юрисдикции в светскую. А у светского суда, следующего кратким и четким формулировкам действующего законодательства, для самых неистовых старообрядцев был один приговор: сожжение.

Федор Алексеевич просьбу Церкви удовлетворил.

Во-первых, потому что видел: Церковь с расколом своими силами справиться не может.

Во-вторых, потому что старообрядцы сделались бродильным элементом для разного рода беспорядков и вооруженных выступлений. Многие староверы поддерживали Разина. А разинские вожаки баламутили потом Соловецкий монастырь, питая тамошний бунт своими мятежными привычками. В самой столице старообрядцы распространяли «воровские письма» и устраивали бесчинства (1681).