Сигрун Слапгард - Сигрид Унсет. Королева слова

Унсет провозгласили новой Амалией Скрам, она-де писала с той же «мужественной силой», Йенни Винге называли современной Вигдис, находя в ее образе очевидное сходство со средневековой героиней. Говорили, что Сигрид Унсет свойствен безжалостный реализм: ее женщины «пьют и курят, кутят и ругаются столь же много, сколь и работают». Как и следовало ожидать, Теодор Каспари высказывал надежду, что она со временем выберется из этого «литературного тупика»; он сравнивал «Йенни» с «Усталыми мужами» Арне Гарборга и заявлял, что книгу стоило по аналогии назвать «Усталые женщины».

Скандал разрастался. Пришлось успокаивать домашних. Близилось еще одно Рождество, а положение Унсет по-прежнему оставалось неясным. Под Новый год писательница, вызвавшая столько кривотолков, снова была приглашена в Лиллехауген. Однако на сей раз она пришла одна и покинула общество сразу после обеда, чтобы встретиться со Сварстадом. Алиби опять предоставила верная Нини.

Сигрид Унсет сохранила некоторые из газетных вырезок о себе в память о том бурном времени. В частности, в ее архиве можно найти заметку из «Норвежского семейного журнала» от 10 декабря 1911 года, где ее просят объяснить, как следует читать «Йенни»: «В то же время мне кажется, что я не смогла бы принять ваше любезное предложение и выступить с разъяснениями относительно того, как следует толковать мою книгу». В очередной раз ей задают вопрос, почему она пишет: «По-моему, я начала писать исключительно под влиянием ощущения, что мы живем в прекрасное и опасное время. Все эти ограничения, что накладывали на индивида принятые в обществе обычаи, унаследованные от предков религиозные представления и официальные нормы, свелись к необходимому минимуму. <���…> В наше время человек несет ответственность за свою жизнь, за свою честь или позор в гораздо большей мере, чем это было свойственно предыдущим поколениям» [178] NBO, MS. fol. 4235 «Egne avisutklipp», Norsk familie journal, 10.12.1911. .

Возможно, роман выражал неодобрительное отношение Унсет к вошедшей в моду пропаганде свободной любви? Это ли был путь ибсеновской Норы в ее трактовке? И пусть роман «Йенни» и не отличался особым оптимизмом, а описывал полный крах личности как итог сексуального раскрепощения, автору он принес громкий успех. Скандальный, что и говорить, но ничто так не способствует продажам, как хороший скандал. С этого по-настоящему началась популярность Сигрид Унсет.

Талант Сварстада тоже раскрылся в полную силу. Все его проблемы со здоровьем исчезли без следа — правда, на их место пришли новые заботы. Художник работал на редкость плодотворно и писал одну картину за другой. Он закончил портрет Сигрид в чепце. Портреты всегда были его слабым местом. Даже Нини Ролл Анкер считала, что ему не вполне удалось передать черты Сигрид Унсет; на портрете она выглядела чопорной, а недовольная складочка возле губ — еще более резкой, чем на самом деле. Но сам Сварстад превратился в совершенно другого человека, и случилось это в рекордные сроки. С тех пор как он в последний раз был на лечении в санатории Глиттре, прошло всего два года. Тогда он не верил, что вообще когда-либо сможет снова работать. Он чувствовал себя выдохшимся, его мучили больные легкие. В отчаянии он писал Рагне: «Я не могу работать, не могу даже читать книгу или газету, мозг больше не способен ничего воспринимать — да и я не верю, что есть какой-то смысл в дальнейших усилиях. Мысль о том, что я утратил мой „талант“, израсходовал его, нередко предстает передо мной с ужасающей ясностью. Хотя с какой стати я вообразил, что вообще когда-либо им обладал?» [179] Ellen J. Lerberg. Всего лишь два года назад он был готов бросить все и размышлял о самоубийстве.

Теперь же заказчики выстраивались в очередь. Он продавал одну картину за другой. Начиная с зимы 1910 года он как будто обрел второе дыхание. Дни, когда он брал в руки ведро и кисть и отправлялся красить чужие дома, потому что семье не хватало денег, чтобы заплатить за еду или квартиру, остались в прошлом. Настало время представить Сварстада Шарлотте Унсет.

У Шарлотты Гют Унсет были живые, переменчивые серые глаза и тонкие черты лица. «До чего же она восхитительна — маленькая темпераментная маркиза!» — сказал о ней как-то Нильс Коллетт Фогт [180] Anker 1946, s. 10. . Любой гость сразу понимал, кто в доме является естественным центром притяжения. Не восходящая знаменитость Сигрид, не красавица Рагнхильд и не очаровательная младшенькая, Сигне, — нет, это была хрупкая Шарлотта с ее острым как бритва умом. Ее вид и речи свидетельствовали о том, что она — особа крайне своевольная. Мать гордилась своей знаменитой дочерью, но при этом головы не теряла [181] Anker 1946, s. 10. . Ее скепсис находил выражение в датском словечке, которое так часто можно было услышать из ее уст: «Неужели?»

Шарлотта Гют Унсет привыкла «распоряжаться», приказывать и управлять прислугой. Со временем она также привыкла находить выход из денежных затруднений, даже если сама не могла обеспечить себе заработок. Когда нужда совсем уж прижимала, она продавала книги и мебель, она научила дочерей самих зарабатывать себе на хлеб. Сущность ее личностных проблем, возможно, лучше всего продемонстрировала неудача с переводческими заказами: Шарлотта Унсет не способна была подчиняться порядку, заведенному другими. Зато она вполне справилась с задачей дать дочерям строгое воспитание и внушить им уважение к образованию. И умела всегда поддерживать в доме чистоту, порядок и свежий воздух. И если в литературных творениях ее дочери часто встречаются грязные, душные, провонявшие кухонным смрадом комнаты и коридоры, то всегда по контрасту с другими — чистыми и уставленными цветами. Таким был дом Шарлотты, да и сама она — с окружающей «банальностью».

Шарлотте также следует приписать заслугу в том, что ее взрослая дочь в каждую свободную минуту шьет и вышивает. В ее доме было не принято беседовать за кофе с праздными руками. И с той же увлеченностью, с какой Шарлотта воспитывала детей и наводила порядок, она относилась и к книгам. Книги были настоящей ее страстью. Правда, литература XVII века нравилась ей больше современной. Роман «Пенни» ей, разумеется, не понравился. Как сказала Нини Ролл Анкер Сигрид: «Кому хочется видеть своих детей в самой гуще жизненных сражений?» [182] Anker 1946, s. 11.

Возмущение, которое вызвала в обществе «Пенни», не только не стихало, но и продолжало расти. В 1912 году Нини Ролл Анкер попросили сказать вступительное слово на дискуссионном собрании под эгидой «Женского клуба за избирательное право». Она отказалась. 17 февраля, в помещении для совещаний за Рококо-залом отеля «Гранд», скандальное собрание все-таки открылось. Пришло около трехсот женщин. Вступительное слово «в остроумной и артистической манере» произнесла Барбра Ринг. Но сразу после этого разверзся ад. Со всех сторон градом сыпались нападки на Сигрид Унсет, а также мужчин, эротику и литературу [183] Anker 1946, s. 12. . В защиту Сигрид Унсет выступили Фернанда Ниссен и Нини Ролл Анкер, однако самой язвительной оказалась реакция Регины Нурманн: она-то радовалась, что пришла на собрание умнейших женских голов Кристиании, и что же услышала? Одну грубость, насмешки и поверхностные размышления! По мнению Регины Нурманн, рабочие женщины, соберись они на дебаты по столь важной теме, никогда бы себе такого не позволили.