Игорь Русый - Время надежд (Книга 1)

- Я знаю! Ты молчи. А раньше кого-нибудь любил?

- Мне казалось. В школе учились с ней. Но это совсем не так. Я еще ни одной девчонки не целовал.

- И я... Не открывай глаза.

Он почувствовал губами ее дыхание, затем и ее губы, обжигающие, сухие, горячие.

- Я буду совсем твоя, - шептала она. - Совсем...

Ну? А ты ничего не говори. Вот сама...

Она чуть отодвинулась, взяла его руку и прижала к своей щеке.

- У тебя правда ничего не болит?

- Правда, - улыбнулся Андрей.

- И голова?

- Моей голове достается. Недавно табуреткой стукнули, а теперь еще. Я попробую встать, - косясь на замотанное бинтом плечо, сказал он.

- Лежи. Идти сейчас нельзя, еще только вечер, - она посмотрела на него так, будто решая, сказать чтото или нет. - Помнишь, когда ждала у ручья? Тебя не было долго, и я стала купаться. А ты пришел и затем убежал.

- А если бы не убежал?

Она тихо засмеялась:

- Ну?.. Я бы поколотила тебя. Вот, если, думаю, не уйдет, мокрой гимнастеркой колотить буду. - Смех ее оборвался, и глаза вдруг потухли. Столько умирают кругом, а мы о чем говорим?..

Андрей молча притянул ее руку к своим губам.

Ее узкая ладонь пахла йодом, землей, дымом. И он целовал осторожно, как святыню, трепетные, слабые пальцы, сначала один, потом второй, третий. Говорить сейчас он просто не мог, грубыми казались ему любые слова. И все чувства он вкладывал в эти движения губ.

- Я всегда буду любить тебя, - шептала Ольга. - Всегда, всегда. И боюсь, что меня не хватит Понимаешь? Не хватит моих губ, рук... Моя любовь больше, чем я вся.

Захрустели кусты.

- Где они тут? - спросил голос матроса.

- Дальше, - ответил ему Лютиков. - Не кричи ты!

- Здесь... сюда идите, - позвала Ольга.

- Вот и мы, - сказал матрос. - Как лейтенант?

Увидев открытые глаза Андрея, он присел рядом.

- Оклемался! Ну, лейтенант, живем. Воды хочешь?

Лютиков радостно улыбнулся Андрею. Он держал каску с водой.

- Мутноватая только. Из ямы набрали.

- Я ж говорил, что лейтенант, как флагшток, будет, - вставил Копылов. А у тебя, сероглазка, отчего мокрые щеки?

- Ну! Ты не подглядывай, - сказала Ольга.

- Эге-е, - он весело мигнул Андрею. - И тяжел ты, лейтенант Я хребет изломал, пока нес.

Андрей долго пил теплую, с болотным запахом воду, стукаясь зубами о металл каски.

- И меня оглушило, - рассказывал ему Лютиков - Я глядь: башня летит. Около меня шмякнулась.

- А я глядь: он брюхом землю драит, - прибавил матрос.

- Что там наверху? - отдав ему каску, спросил Андрей.

- По дороге машины катят Везде немцы.

- Попробую встать.

- Так я помогу.

- Нет.. Сам!

Правой рукой он взял автомат. При малейшем движении левой руки в плечо отдавало жгучей болью, но правой рукой он мог владеть. И, опираясь на автомат, медленно встал. Земля качалась, терновник уплывал вниз, словно его накрыло туманом.

- Ничего... Еще могу. Будем прорываться.

- Тебе, лейтенант, надо было на флот идти, - уважительно сказал Копылов, помогая ему сесть.

- Лес далеко? - спросил Андрей.

- Километров пять, - ответил матрос. - Недавно там стрельба шла. Застукали кого-то.

Лютиков обнаружил в кармане два куска сахара и расколол их на части. Они грызли сахар, запивая по очереди водой из каски. Всем было понятно, что положение отчаянное; где теперь фронт, никто не знал, и думать об этом не хотелось.

- Достал бы ты еще хлеба, - сказал матрос Лютикову, - и я всем отсемафорю, что в пехоте люди есть.

- Может, бифштекс тебе, - хмыкнул Лютиков, - с луком и анчоусы? Ты ж фокусник Давай, сооруди.

Матрос отпил несколько глотков и, держа еще каску, рассеянно взглянул на свои громадные ботинки, а затем на ноги Ольги:

- Ножки у тебя, сероглазка, до чего маленькие.

Я и не заметил раньше.

Она подняла глаза на Андрея и улыбнулась ему.

Лютиков деланно зевнул:

- Вот я как-то видел ножки..

- Где? - заинтересовался матрос.

- У одной девчонки, с которой провел ночь...

Матрос, отхлебывая из каски воду, поперхнулся.

- И сама хороша?

- Остального я не разглядел, - сказал Лютиков.

- Силен, бродяга! - кося глаза на Ольгу, хохотнул матрос.

- А ножки были, - продолжал Лютиков, - это да...

И с розовыми ямочками под коленками. Она туфли сняла. Я даже глаза закрыл.

- Эх, карась, - выдохнул матрос. - Что же ты?

- И когда открыл глаза снова, - невозмутимо добавил Лютиков, - передо мной уже торчали здоровенные сапоги. Ехал я без билета под лавкой вагона.

- А, черт, - досадливо уронил матрос.

Ольга тихо засмеялась, прикрывая ладонью рот.

- Ага, такой перманент, - вздохнул Лютиков.

V

Они двигались по ночам, от леса к лесу, вдоль узкой речушки Сула. Ночи стали холодные, туманные. Андрей шел медленно, быстро уставал. Иногда матрос и Лютиков, оставив его с Ольгой в лесу, пробирались на хутор. Но раздобыть хлеба или кринку молока удавалось не всегда, хутора бывали заняты немцами. И тогда целый день жевали горьковато-терпкие осенние лесные ягоды. Плечо Андрея распухло, даже шевельнуть рукой он не мог. Ольга собирала какие-то травы и прикладывала к ране. Хотя матрос и Лютиков подсмеивались над ней, она каждый раз шептала бабкины наговоры. И боль в плече Андрея, то ли от сока трав, то ли от прикосновения ее рук, стихала. Удивительными бывают руки женщины, если она любит. Ни глаза, ни ласковый шепот не выразят того, что способны выразить какой-то неслышной музыкой в обычных движениях ее руки.

Этой ночью они шли без привалов Ольга поддерживала Андрея за ремень. Чернота леса, пронизанная коегде лунным блеском, дышала смолой, высыхающим мхом. На попадавшихся изредка березах распушенные ленты бересты висели будто длинные светло-желтые косы.

- Не присядем, лейтенант? - спросил матрос.

- Нет, - ответил Андрей - Скоро утро.

- А я... это, - заговорил Лютиков. - Вы потихоньку идите, а я догоню.

- Опять? - хмыкнул матрос.

- Э-эх! - глянув на Ольгу, смущенно выдавил Лютиков и метнулся за кусты.

- Вот баклан рыжий, - засмеялся матрос. - Облопался грибов. Давай поведу лейтенанта, сероглазка.

- Я сама, - проговорила Ольга.

- Измучилась ведь?

Она лишь молча уложила здоровую руку Андрея на свое плечо.

Лютиков догнал их через минуту. Откуда-то ветерок сносил запах разложения Этот запах все усиливался, будто им пропитались деревья. Они вышли на край леса. Впереди открылось поле, и дальше темнел бор Желтый лунный свет обволакивал какие-то бугорки.

Неприятные, скрипуче-равномерные звуки плыли от клубившейся туманом низинки.

- Что такое? - пробормотал матрос. - Взглянуть?

- Давай, - кивнул Андрей.

Он вернулся быстро.

- Это наши... убитые, - губы его дергались. - А на повозке ведро качается.

- Идем, - приказал Андрей.

На покореженной гусеницами земле лежали трупы, в жнивье поблескивали стреляные гильзы, неразорвавшиеся гранаты, капли холодной росы. Щемящие звуки как бы витали над этим страшным полем, где люди растили хлеб, а тихими росными ночами слушали мелодичный шорох колосьев.